Жюст-Аженор де Баральуль пил из чашки лекарство внимая назиданиям отца Авриля, своего духовника, к которому он за последнее время стал часто обращаться; в эту минуту в дверь постучали, и верный Эктор, уже двадцать лет исполнявший при нем обязанности лакея, сиделки, а при случае — советника, подал на лаковом подносе небольшой запечатанный конверт.
— Этот господин надеется, что господин граф изволит его принять.
Жюст-Аженор отставил чашку, вскрыл конверт и вынул визитную карточку Лафкадио. Он нервно смял ее в руке:
— Скажите, что… — затем, овладевая собой: — Господин? ты хочешь сказать молодой человек? А на что он похож?
— Господин граф вполне может его принять.
— Дорогой аббат, — сказал граф, обращаясь к отцу Аврилю, — извините, что мне приходится просить вас прервать нашу беседу; но непременно приходите завтра; у меня, вероятно, будет, что вам сказать, и я думаю, вы останетесь довольны.
Пока отец Авриль выходил в гостиную, он сидел, подперши лоб рукой; затем поднял голову:
— Попросите.
Лафкадио вошел в комнату с поднятым челом, с мужественной уверенностью; подойдя к старику, он молча склонился. Так как он дал себе слово не говорить, пока не не сосчитает до двенадцати, граф начал первый:
— Во-первых, знайте, что Лафкадио де Баральуля не существует, — сказал он, разрывая карточку. — И не откажите предупредить господина Лафкадио Влуики, так как вы с ним близки, что, если он вздумает играть этими табличками, если он не порвет их все, как я рву вот эту (он искрошил ее на мелкие кусочки и бросил их в пустую чашку), я тотчас же дам о нем знать полиции и велю его арестовать как обыкновенного шантажиста. Вы меня поняли?.. А теперь повернитесь к свету, чтобы я мог вас разглядеть.
— Лафкадио Влуики исполнит вашу волю. — Его голос, очень почтительный, слегка дрожал. — Извините его, если он прибег к такому средству, чтобы проникнуть к вам, он был далек от каких бы то ни было бесчестных намерений. Ему бы хотелось убедить вас, что он заслуживает… хотя бы вашего уважения.
— Вы хорошо сложены. Но этот костюм плохо сидит, — продолжал граф, который как бы ничего не слыхал.
— Так, значит, я не ошибся? — произнес Лафкадио, решаясь улыбнуться и покорно давая себя осматривать.
— Слава богу! Он похож на мать, — прошептал старый Баральуль.
Лафкадио подождал, затем, почти шопотом и пристально глядя на графа:
— Если я не буду слишком стараться, неужели мне совершенно запрещено быть похожим также и на…
