— Если ты хочешь, чтобы я тебя понимал, постарайся выражать свои мысли яснее, — проговорил я, несомненно несколько грубым тоном, в чем тотчас же раскаялся, так как заметил, что губы Амелии на мгновение задрожали. Она отвернулась, встала с места и сделала несколько неуверенных, почти шатающихся движений по комнате.
— Скажи мне, Амелия, — проговорил я, — стоит ли все время расстраиваться и теперь, когда все поправлено?
Я чувствовал, что мой взгляд ее стесняет, и поэтому следующую фразу произнес, повернувшись спиной, положив локоть на стол и опустив голову на руку:
— Я говорил с тобой сейчас очень резко. Прости.
И вдруг я услышал, что она подходит ко мне: я почувствовал, как ее пальцы легко легли мне на лоб, и в то же время она нежно проговорила голосом, полным слез:
— Мой бедный друг!
И затем сию же минуту вышла из комнаты.
Фразы Амелии, казавшиеся мне в то время загадочными, вскоре для меня разъяснились; я воспроизвел их в том виде, в каком их воспринял впервые; в тот день я понял только одно: Гертруде настало время уехать.
12 марта
Я вменил себе в обязанность каждый день уделять немного времени Гертруде; в зависимости от загруженности моего дня иногда это составляло несколько часов, иногда несколько минут. На следующий день после моей беседы с Амелией я был довольно свободен, погода выдалась прекрасная, и я увлек Гертруду в лес к тому отрогу Юры, где сквозь завесу ветвей, за огромной отлогой равниной, взгляду в ясную погоду открывается поверх легкого тумана чудесное зрелище белоснежных Альп. Солнце уже клонилось к западу влево от нас, когда мы добрались до места, где обычно любили сидеть. Луг с короткой и густой травой спускался к нашим ногам; невдалеке паслись коровы; у каждой из них, как это принято в горах, на шее висел колокольчик.
— Они как бы рисуют пейзаж, — сказала Гертруда, прислушиваясь к позвякиванию бубенцов.
Она попросила меня, как на всякой прогулке, описать ей местность, где мы проходили.
— Но ведь ты и без того знаешь: это опушка, откуда виднеются Альпы.
— А их хорошо видно сегодня?
— Они видны сейчас в полном великолепии.
— Вы мне говорили, что они каждый день бывают разные.
— С чем нужно было бы их сегодня сравнить? С жаждой, которую испытываешь в летний день. Еще до вечера они окончательно истают в воздухе.
— Скажите, пожалуйста, а что на лугу перед ними есть лилии?
— Нет, Гертруда; лилии не растут на таких высотах; разве какие-нибудь чрезвычайно редкие их виды.
