— Бернар… все же ты не собираешься… — но умолкает. Бернар поднимает глаза и, хотя не видит Оливье, чувствует его смущение.
— Что? — спрашивает он. — Что ты хочешь сказать? Говори. Воровать?
Оливье качает головой. Нет, он не то хотел сказать. Вдруг он разражается рыданиями, конвульсивно сжимая Бернара в объятиях.
— Обещай мне, что ты не…
Бернар обнимает его, затем со смехом отталкивает. Он понял.
— Ах, это я тебе обещаю. Нет, сутенером не стану. — И прибавляет: — Признайся все же, что это было бы самым простым выходом. — Но Оливье успокоился; он-то знает, что эти последние слова только рисовка.
— А твой экзамен?
— Как раз он мне и мешает. Я все же не хотел бы провалиться. По-моему, я готов; главное, не быть усталым в тот день. Мне нужно покончить с этим как можно скорее. Правда, небольшой риск есть, но… я справлюсь, увидишь.
Некоторое время они молчат. Свалилась вторая туфля.
— Ты простудишься, — сказал Бернар. — Ляг и накройся.
— Нет, ты должен лечь.
— Ты шутишь! А ну, живо! — и он силою укладывает Оливье в раскрытую постель.
— А ты? Где ты будешь спать?
— Неважно. На полу. В углу. Мне надо привыкать.
— Нет, послушай. Я хочу тебе что-то сказать, но я не смогу, пока не буду чувствовать, что ты совсем рядом. Ложись ко мне. — И после того, как Бернар, мигом раздевшись, лег рядом: — Знаешь, то, о чем я говорил тебе несколько дней назад… Это случилось… Я там был.
Бернар понимает с полуслова. Он прижимает к себе своего друга, который продолжает:
— Так знай, старина, это отвратительно. Ужасно… Потом у меня было желание плевать, меня тошнило, хотелось содрать с себя кожу, убить себя.
— Ты преувеличиваешь!
— Или убить ее.
— Кто она была такая? Ты хоть был благоразумен?
— Да, да, это девчонка, которую хорошо знает Дюрмер, он и познакомил меня с нею. Как отвратительно она разговаривала! Она болтала, не умолкая. Какая дура! Не понимаю, как можно не молчать в такие моменты. Мне хотелось заткнуть ей глотку, задушить ее…
— Бедняга! Ты должен был, однако, заранее знать, что Дюрмер способен подсунуть только идиотку… Красивая хоть?
— Неужели ты думаешь, что я ее разглядывал!
— Ты идиот, купидон. Давай спать… По крайней мере, ты ее…
— Черт! Это-то мне больше всего и отвратительно: то, что я мог все же… совсем так, словно я ее желал.
— Послушай, старина, это потрясающе.
— Замолчи, пожалуйста. Если любовь такова, то я сыт ею надолго.
— Какой же ты еще младенец!
— Хотел бы видеть тебя на моем месте!
— О, ты ведь знаешь, я к этому не стремлюсь. Я сказал тебе, жду авантюры. А так, хладнокровно, меня к этому вовсе не тянет. Все равно, как если бы я…
