Спустившись с холма, мы выехали на поляну. На ней стояла ферма. Большое бревенчатое здание с двумя крыльями; двор между ними был под крышей; одно из крыльев имело жилой вид; второе без окон, только один вход со двора.
Во дворе нам приказали спешиться. После того как мы привязали лошадей к длинной жерди, нас повели на задний двор; он находился на несколько футов ниже поверхности. Мы с Тоттеном шли рядом; и как раз когда добрались до ступенек, ведущих на этот задний двор, сержант запнулся, попытался остановить падение, но безуспешно, и тяжело упал. Двое мятежников, шедшие перед нами с ружьями в руках, услышав шум, повернулись. Увидев лежащего в пыли сержанта, они рассмеялись; казалось, зрелище доставляет им много веселья.
Тоттен упал с такой силой и так естественно, что я подумал, не ранен ли он на самом деле. И уверился в этом, когда он попытался встать, но со стоном опустился и воскликнул:
– Капитан, я сильно растянул лодыжку!
Теперь подошел лейтенант и грубо спросил, в чем причина шума. Получив ответ, он приказал отвести нас в маленькую конюшню в углу двора. Я попросил разрешения оставить Тоттена во дворе и мне самому остаться с ним, чтобы поливать его ногу холодной водой и проверить, сможет ли он ходить, прежде чем мы двинемся дальше.
– Можешь лечить его и в конюшне! – с улыбкой ответил этот волчонок.
– Но, лейтенант, здесь удобней, – самым мирным тоном сказал я. – Тут вода под рукой.
– Уберите этих двоих! – приказал он, показывая на рядовых: Хилла и Гэри. –Лошадей отведите на старое поле; четверо получат свежих лошадей и должны быть готовы ехать со мной.
Хилла и Гэри увели в конюшню и закрыли там; у входа поставили двоих часовых.
Я с большим трудом дотащил Тоттена до веранды дома и устроил под большим деревом; он прислонился спиной к стволу и смог сидеть. Затем, используя ладони как ковши, я принялся поливать ногу сержанта холодной водой.
Один из часовых оставался у дверей конюшни, в которой находились Хилл и Гэри, второй подошел к нам. Это был худой, но сильный солдат с настороженным выражением маленьких зеленых глаз.
Я с радостью заметил, что конфедераты сняли с лошадей седла, провели животных по узкой тропе и отпустили на большое огороженное поле.
Вернувшись, четверо конфедератов зашли во вторую конюшню, больше по размерам. Немного погодя они снова вышли; каждый вел по лошади. Этих лошадей они привязали перед домом.
Все эти лошади были оседланы и взнузданы; через открытую дверь конюшни я видел, что она пуста. Эти четыре лошади – единственные запасные у конфедератов.
