– Да благословит вас Бог, капитан Гарнер! Вы вернулись вовремя. Четверо янки, и еще их лошади и оружие! И один из них настоящий джентльмен, – со смехом добавила она, указывая на бедного Тоттена, который по какому-то недоразумению сидел верхом на маленькой лошади; его длинные ноги едва не касались земли, и это делало его смешным.
– Да, бабушка, – ответил капитан. – У меня сегодня разыгрался аппетит, и я голоден, как техасец. Чем покормишь нас?
– Ничего особенного, масса: молоко и кукурузные лепешки.
– Для таких голодных животов, как наши, сойдет, – сказал капитан. – Парни, – обратился он к своим людям, – мне кажется, вон в той пристройке найдете продовольствие. Разрешаю вам забрать все. Я заплачу бабушке деньгами Конфедерации; она отдаст их хозяину, когда тот вернется.
Для партизан конфедератов нет ничего лучше разрешения на грабеж; через три минуты полдюжины солдат накинули веревку на корову, из которой приготовят обед; еще столько же гонялись за курами и утками, принадлежащими маленькой плантации.
Четверых пленников усадили на бревно вблизи входа в хижину; капитан конфедератов и его лейтенант уселись на пороге. Они негромко разговаривали; но у меня очень острый слух, особенно в такой момент, и, слушая их внимательно, я понял, что с нами скоро останется только шестеро, и командовать ими будет лейтенант. Я раньше не обращал на него особого внимания, заметил только, что это совсем молодой человек с мрачным и зловещим лицом; когда он смотрел на нас, в глазах его были ненависть и презрение. Теперь, услышав эти слова, я повернулся на бревне и посмотрел на лейтенанта внимательней.
Внешне он совсем еще мальчик; высокий, худой, с маленькими глазками, как у хорька. Совершенно очевидно, он не похож на своего красивого и откровенного командира. Я сразу понял, что передо мной безжалостный враг; такой прикажет расстрелять нас так же легко, как выстрелит в белку, если мы дадим ему малейший повод. Тем не менее я обрадовался, услышав, что вскоре мы будем предоставлены его заботам: я надеялся на его молодость и самоуверенность. Я знал, что застать его врасплох в десять раз легче, чем такого беззаботного внешне капитана.
Тем временем лошадей расседлали, и несколько солдат принялись ухаживать за ними. Лошадей напоили из расположенного поблизости колодца, принесли из хижины мешок кукурузы и высыпали в длинное корыто, проходившее вдоль всего строения.
Старуха негритянка продолжала делать в наш адрес насмешливые замечания. Время от времени она показывалась в дверях, хлопала в ладоши, ударяла себя по коленям и восклицала:
