были всех национальностей. Однако места квалифицированных рабочих и служащих Занимали армяне и русские, как более образованные и развитые.
В большом городе не было даже самого относительного полицейского порядка. Людей резали не только ночью, но и днем. Тот, кому лень было убить врага самому, мог нанять исполнителя. Недорого — за четвертной.
Существовала любопытная уголовно-полицейская мафия (тогда говорили — коморра[9]). «Во многих кварталах были банды уголовников и хулиганов во главе с кочи (вожак, сорвиголова, разбойник). Эти кочи были в теснейшей связи с низшими полицейскими чинами — приставами, околоточными надзирателями и городовыми, в большинстве своем татарами. Фактически они вполне подчинялись полиции. Особенно влиятельным среди уголовной публики, как показывал студент Азизбеков[10] коллегии бакинских адвокатов, являлся пристав Мамедбеков». (См.: «Рабочее движение в Баку в годы первой русской революции. Документы и материалы». Баку, 1956, стр. 101; в дальнейшем «Рабочее движение…»)
Зима 1904/05 годов в Баку была снежной: многие одноэтажные дома замело по самые крыши. Зима была тревожной: телеграф приносил мрачные вести с японского театра военных действий. Недавнее убийство Плеве грянуло предвестием грядущих событий. Самодержавно — бюрократический режим, так долго сопротивлявшийся назревшим реформам, оказался перед перспективой революции.
13 декабря 1904 года в Баку началась забастовка, быстро переросшая во всеобщую. Полмесяца город был парализован. Не ходил транспорт, не выходили газеты, не работали почта, телефон, телеграф. Встали нефтепромыслы. После ряда кровопролитных столкновений с полицией и войсками рабочие добились заключения коллективного договора — первого в России. 31 декабря стачка прекратилась. Но вскоре пришло известие о расстреле 9 января, о, баррикадах на Васильевском острове…
Как раз в эти дни (12 января) произошло одно, с виду малозначительное, происшествие. А именно, два солдата-армянина конвоировали от следователя в тюрьму восемнадцатилетнего Була-Ага-Реза-оглы, обвинявшегося в покушении на убийство богатого армянина. Молодой человек попытался бежать и получил штыковое ранение, оказавшееся смертельным. В татарских кварталах стали поговаривать, что армяне нарочно убили мусульманина. (См.: «Р.С.», 9.2.1905). Между тем жизнь шла своим чередом. Забастовали типографские рабочие, и город остался без газет. На 19 февраля была намечена демонстрация рабочих; напуганные полицейские думали, что демонстрация будет вооруженной.
