— Придётся к зиме продать ишаков, — сказал нам как-то отец.
— Это почему?
— Сена у нас не хватит всех кормить. А вам зимой надо о школе думать, а не об ишаках.
— Пожалуйста, не надо нам твоего сена. Мы сами заготовим корму для Ишки и для Милки.
— Хотелось бы посмотреть, как вы это сделаете.
— А вот увидите…
После этого разговора мы усердно принялись за заготовку сена. Дело ведь шло о сохранении Ишки и Милки.
С восходом солнца мы с большими мешками отправлялись в горы и целый день рвали траву, набивали ею мешки доверху, привозили домой и разбрасывали сушить на крыше сарая. В первую же неделю ладони у нас покрылись громадными водяными пузырями. Рвать траву такими руками было очень трудно. Соне удалось раздобыть откуда-то старый, заржавленный серп. Много понадобилось хитрости, чтобы наточить его потихоньку от старших.
Как всегда, рано утром мы отправились в горы, захватив с собою провизию.
В этот раз мы ехали верхом. Под Соней была большая кобыла Машка. Я ехала на старом гнедом иноходце, а Юля и Наташа — на ишаках.
Добравшись до места, мы слезли, стреножили лошадей и принялись за работу.
Соня уверенно взмахнула серпом, отрезала большой пучок травы и… подошву на своей сандалии.
Пока мы рассматривали сандалию, Юля ухватила серп и принялась жать. У неё дело пошло недурно.
— Ишь ты, как она ловко…
Вдруг она вскрикнула и бросила серп. Вся рука у неё залилась кровью.
— Что же теперь делать?
Я схватила бутылку с водой, намочила носовой платок и приложила к порезу. Кровь стала униматься.
— Ну, теперь, пока рука не заживёт, тебе нельзя работать. Сиди здесь, на опушке! Вари картошку и посматривай на кордон. Может, будут звать нас — тогда скажи. А то вчера опять там бранились, что нас не дозовёшься.
— Ладно. Сложи мне костёр и разожги, а я уж сама буду подкладывать хворост.
На ровном месте, у самой опушки рощицы, мы развели огонь под котелком и пошли рвать траву. Серпа не взяли: решили, что он неправильный. К полудню кое-как набили один мешок и вернулись на опушку завтракать. Картошка сварилась и успела остыть.
— Вот это хорошо. А то в такую жарищу горячее есть невкусно.
Мы разостлали под осинами кошму и растянулись на ней. Юля принесла еду.
Было тихо. В полдень в горах почему-то бывает особенно тихо. Пахло мёдом от цветов и кашки, в лесу перекликались две голосистые птицы, хрустели под ногами ветки, и снизу глухо доносился шум реки. Юля вышла на опушку рощи — посмотреть на кордон.
— Кто-то к нам приехал, и все бегут встречать!
