Увидев меня, он криво усмехнулся и сказал:
– Ну, Костиган, может, ты считаешь, что у тебя хватит силенок уложить меня сегодня, а? Горилла ты тупоголовая!
– Может, я тебя и не побью, бабуин чернорожий, – проорал я, заподозрив в его словах скрытый намек на оскорбление, – зато я устрою тебе такую трепку, о которой твои внуки будут вспоминать с содроганием!
– Ты сильно веришь в эту чушь? – спросил он, брызгая слюной.
– Настолько сильно, что готов, не откладывая, прямо здесь вышибить тебе мозги! – проревел я. Эйс встал между нами.
– Перестаньте! – попросил он. – Я не допущу, чтобы вы испортили мне шоу и разукрасили друг друга до начала боя.
– Что у тебя там? – поинтересовался О'Брайен, когда Эйс стал рыться в карманах.
– Ваши бабки, – мрачно ответил Эйс, вытаскивая пачку денег. – Я обещал каждому из вас пятьдесят баксов независимо от исхода боя.
– Сейчас они нам ни к чему, – сказал я. – Отдашь бабки после драки.
– Ха! – усмехнулся Эйс. – Оставить бабки у себя, чтобы их сперли карманники? Я не такой дурак! Я отдам их вам прямо сейчас! Сами сторожите. Вот, получайте! Я с вами рассчитался, так что теперь ко мне не должно быть претензий. Если вас обчистят, я тут ни при чем!
– Ладно, трусливый мошенник, – усмехнулся Черный Джек и, повернувшись ко мне, добавил: – Костиган, ставлю полсотни, что уложу тебя как коврик.
– Идет! – рявкнул я в ответ. – А я ставлю свои полсотни на то, что тебя унесут с ринга на носилках! Кому доверим наши ставки?
– Только не мне, – поспешно сказал Эйс.
– Не волнуйся, – прикрикнул на него Черный Джек, – я бы не доверил и гроша ломаного твоим липким пальцам. Ни гроша! Эй, Бангер!
На зов в комнату вошел старый небритый оборванец, от которого сильно пахло крепким дешевым виски.
– Тебе что-то нужно? – спросил он. – Поставь стаканчик, Черный Джек!
– Я поставлю тебе ведро, но позже, – проворчал О'Брайен. – Вот, подержишь у себя наши ставки, но, если карманники сопрут у тебя деньги, я тебе усы повыдергиваю по одной волосинке!
– У меня не сопрут! – пообещал старина Бангер. – Будь уверен!
В молодости Бангер сам был карманником. Правда, у него была одна положительная черта характера: в трезвом виде он был абсолютно честным человеком, во всяком случае с теми, кого считал своими друзьями. В общем, он взял у нас две полсотенных, а мы с О'Брайеном, обменявшись взаимными оскорблениями, накинули халаты и пошли по проходу под аплодисменты публики, предвкушавшей долгожданную схватку.
