Итак, я сказал Конраду:
– Подыграй ей, чурбан! Если ты убедишь ее стянуть для нас пистолет, то у нас появятся шансы выжить.
Конрад собрался с силами и заговорил с девушкой. Не знаю, как уж это у него вышло, потому что Дон Жуаном его не назовешь, только Налуна почти упала в его объятия и слушала его заплетающийся сомали с блестящими от счастья глазами. На Востоке любовь рождается и расцветает внезапно.
Однако не допускающий возражений голос снаружи заставил Налуну вскочить, словно ее ошпарили, и выбежать из камеры. Правда, она успела пожать Конраду руку и прошептать ему на ухо что-то непонятное, но в высшей степени страстное.
После ее ухода дверь камеры отворилась, впустив нескольких молчаливых чернокожих воинов. Кто-то вроде их начальника, которого остальные называли Горатом, сделал нам жест рукой, приказав выходить.
Мы пошли по длинному сумрачному коридору в полной тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием сандалий воинов и стуком наших ботинок по каменным плитам. В нишах колонн кое-где попадались зажженные факелы, освещавшие наше мрачное шествие. Наконец мы вышли на пустынные улицы города. Ни на стенах города, ни на улицах не было ни одного часового, ни одного огонька, словно все вымерло. Я не знаю, каждую ли ночь так было в Эриду или только на этот раз.
Мы шли в сторону озера через маленькие ворота в стене, над которыми я с содроганием заметил вырезанное изображение скалящегося черепа. Нас вывели из города. К воде спускались широкие ступени. Нас подтолкнули копьями к лодкам со странными высокими носами, прототипы которых, должно быть, курсировали по Персидскому заливу во времена древнего Эриду.
В лодке четыре негра сушили весла. Когда мы и наша охрана вошли в лодку, я заметил, что языки у гребцов вырезаны. Мы двигались по безмолвному озеру словно во сне. Только длинные, тонкие, отделанные золотом весла тихо шелестели по воде. В синеве озера серебряными точками дрожали звезды. Я оглянулся и увидел темную громаду храма на фоне звезд. Черные немые подняли блестящие весла, и воины пересели позади и впереди нас с копьями и щитами. Все напоминало сказочный город времен Гарун-аль-Рашида или Сулеймана-бен-Дауда, и я подумал, как по-дурацки посреди всего этого выглядели мы с Конрадом в своих ботинках и грязных разорванных рубашках цвета хаки.
Лодка причалила к острову, и я увидел, что он весь опоясан каменной кладкой, поднимающейся широкими ступенями от самой воды в несколько рядов. Кирпичи на острове казались более древними, чем в городе, – возможно, сумерианцы застроили остров раньше, чем долину.
