В Кетлин опять вспыхнуло негодование. Он обвиняет в соблазнении ее! Когда шок прошел, она поняла, что ненавидит его скорее за то, что он испортил созданный ее воображением образ истинного кавалера, чем за поруганную добродетель. Она бы предпочла, чтобы отцом ее ребенка был герой, павший на поле брани, а не лживый мерзавец.
Впрочем, кто виноват, если она по собственной глупости представляла его в ином свете?
На следующем повороте фермеру пришлось отклониться от Кетлин. Однако он успел обнять ее за плечи и прижать к себе. Ей в ноздри ударила страшная вонь.
— Осторожнее! — закричала она и ткнула его вязальной спицей.
— Ай! — Он завопил от боли и, отпрянув от нее, схватился за бок. — Меня зарезали! Я истекаю кровью!
Кетлин выразительно посмотрела на него.
— Неужели тебя, такого храбреца, можно зарезать крохотной спицей? — Она продемонстрировала пассажирам спицу.
Увидев ее оружие, мужчины разразились хохотом, а женщины понимающе улыбнулись. Фермер возмущенно фыркнул, натянул на глаза соломенную шляпу и отвернулся от Кетлин.
Довольная, что избавилась от докучливого ухажера, она убрала спицу на место.
Кетлин стала прятать под шалью спицу с тех пор, как ей исполнилось пять. Проселочные дороги и тропинки Ирландии всегда были опасны. Когда человек лишен возможности честно зарабатывать себе на хлеб, объяснил ей отец, когда человек голодает и видит, как умирают от голода его близкие, он теряет надежду. Отчаяние толкает некоторых на такое, что они бы никогда не совершили.
Теперь-то она понимала весь смысл отцовских слов. Сейчас она делает то, что несколько месяцев назад было бы для нее неприемлемо. Невозможное стало необходимостью.
Кетлин дотронулась до лежавшего на коленях узла. Их будущее, ее и ребенка, зависит от ее дерзости и отваги. Либо эта дорога закончится в Лондоне, либо она будет идти по ней вечно.
Потеря невинности тревожила ее гораздо меньше, чем перспектива стать падшей женщиной. Из ее груди вырвался тихий вздох. Если затея не увенчается успехом, ее ждет жизнь проститутки.
Странно, как все получилось. Возможно, отец 0'Дональд прав и Господь — ирландец. Кажется, он обладает чрезмерной склонностью к абсурду, если устроил так, что источник чьего-то греха может в один прекрасный день стать наказанием.
18 июля 1815 года
Квинлан Делейси смотрел на своего издателя и режиссера с нескрываемым отвращением, как на пиявку.
— Вам не нравится? — тихо осведомился он.
— «Не нравится» не подходит, чтобы описать мои чувства. — Гораций П. Лонгстрит встал из-за стола, тем самым разбудив четырнадцатифунтового полосатого кота, который дремал в солнечном пятне у ног хозяина. — Мне это противно! Мерзко! Отвратительно и…
