Он вытаскивал шпильки из ее волос.
— Что ты делаешь? — удивилась она.
— Твои волосы хотят получить свободу, и я просто помогаю им.
— Нет…
— Они будут выглядеть естественными, — объяснил он, продолжая нащупывать шпильки.
Тяжелые пряди упали ей на спину, и голове сразу стало легче. Так легко, так свободно, как никогда до этого. С распущенными волосами она вдруг почувствовала себя молодой и беззаботной.
— Ну вот. Намного легче, правда? — нежно прошептал он ей на ухо. Он погрузил руки в ее волосы и осторожно, не дергая, накрутил их на пальцы. — У тебя волосы мягкие как шелк. Я так и предполагал.
Она хотела рассердиться, но почему-то у нее не было на это ни сил, ни желания. Наконец-то она была не одна; мужские руки обнимали ее истосковавшееся по любви тело, мужское сердце билось рядом с ее сердцем, и этому мужчине, судя по всему, было приятно ее касаться. Она не чувствовала себя так уютно с той поры, когда кормилица качала ее в своих ласковых руках.
— Ты не хочешь, чтобы я расчесал их? — тихо спросил он.
— Щетка наверху, — с трудом выговорила она, преодолевая дрожь, пробегавшую по ее телу от того, что он легкими круговыми движениями массировал ей шею и затылок.
— Она лежит на столе позади тебя.
— Гм… видимо, Бетси зачем-то оставила ее здесь. Она не отличается аккуратностью.
— Сегодня это нам на пользу.
Он медленно отпустил ее, и, не чувствуя на себе его рук, она словно осиротела. Она села на стул, он начал медленно и осторожно расчесывать ее волосы. Она подумала, что может сейчас уснуть, так спокойно и безмятежно она чувствовала себя в его присутствии.
— Маргерит, ты как-то сказала, что хочешь в доме все переделать, потому что он слишком мрачен. А я не вижу ни новой мебели, ни новых занавесей. Ты передумала?
Его движения замедлились, и безмятежность покинула ее.
— Я еще не все продумала, — уклонилась она от ответа. Ничего не случится, если она скажет ему правду, ничего страшного. — Откровенно говоря, я думала продать этот дом и переехать вместе с Софи и Прю в дом поменьше. Легче будет вести хозяйство, да и…
— Намного дешевле, — закончил он.
— Ферма не приносит ожидаемого дохода, — нехотя проговорила она. — К тому же лошади, которых держал Леннокс… Понимаешь, я не питаю склонности к разведению лошадей. Я продала их вскоре после его смерти, всех, кроме моей кобылки, лошади Софи и выездных.
— Он не слишком-то много тебе оставил, не так ли? Она тяжело вздохнула, подумав о своем безвыходном положении.
