— Вы переезжаете, Маргерит? — спросил Ник, подвигая ей садовый стул.
— Нет, — она продолжала стоять, — просто продаю часть мебели. Закажу новую в Лондоне у Матиаса Лока. Я в восхищении от его легких линий.
Она с интересом посмотрела на Чарлза, не зная, что увидит в его глазах. Он загадочно улыбнулся, и у нее вновь перехватило дыхание. Она надеялась, что он захочет предложить ей дружбу, а больше ей ничего и не нужно.
— Чего бы вы хотели выпить? — спросила она с чуть заметной дрожью в голосе.
— Мне эль, — сказал Ник. Чарлз кивнул, присоединяясь к нему.
— Сегодня слишком жарко для работы в доме, — проговорил Чарлз. — Вам не нужна помощь?
— Нет… слуги сейчас закончат, но вы могли бы вынести стол на террасу. Если вас не затруднит.
Оба мужчины последовали за ней в дом. Она спиной чувствовала их восхищенные взгляды, но делала вид, что ее это не трогает. Она еще не решила, как себя с ними вести.
Маргерит показала им, какой стол надо перенести, а сама скрылась в глубине дома.
Ник увидел лежащую на диване лютню. Это был его любимый инструмент. Он подтянул струны и начал напевать песенку, услышанную в одном из винных погребков Лондона. Звучный голос лютни заполнил мрачную комнату, и Чарлз почему-то подумал, что в этом доме уже много лет не звучала музыка. Казалось, даже стены наслаждались веселой мелодией.
Ник, пританцовывая с инструментом в руках, пел:
Она была простой девицей,
тра-ля, тра-ля,
и парень тоже простоват,
тра-ля, тра-ля,
и пистолет держал в руке,
тра-ля…
Чарлз, притопывая ногой в ритм песни, подхватил припев:
…Тра-ля-ля,
и пистолет в руке,
тра-ля-ля…
Он повалил ее на сено и нажал курок!
Да, он повалил…
В холле послышались шаги. Вошла Маргерит с раскрасневшимся от возмущения лицом.
— Как вы смеете петь в моем доме непристойные песни! Вы хотите сделать меня посмешищем для слуг?
Ник резко оборвал песню и положил лютню на диван. Его глаза весело блестели, но он извинился;
— Простите. Наверное, свет еще не видел такого дурака, как я.
Чарлз не смог удержаться от смеха. Схватившись за живот, он хохотал, а Маргерит сердито смотрела на него. Но вот она грустно усмехнулась, а затем громко засмеялась.
— Вы неисправимы. Похоже, вы так и не стали взрослыми. — Она указала на стол. — Предполагалось, что вы отнесете это на террасу.
— Я помню, что когда-то вы с удовольствием играли на лютне, Маргерит. А сейчас играете?
— Я только что принесла ее с чердака, где она лежала со дня моей свадьбы, — грустно проговорила она.
