– Ладно, так вот этого пистолета на месте не оказалось. Осталась пустая коробка из-под него.
– А кто же знал про пистолет-то? – продолжала допрашивать служанка, хитро на него глядя.
– Их кузен, Хосе Мария Пелаес, – нехотя отвечал Плинио.
– Я тоже, уверяю вас, понятия не имел о пистолете, – оправдывался Новильо.
– Вот вы знаете их столько лет, как вы думаете, что могло заставить их выскочить из дому в такой спешке, да еще с пистолетом?
– Такая реакция совершенно не свойственна их натуре… Может, они получили какое-нибудь анонимное письмо, у них требовали денег…
Плинио удивленно взглянул на него.
– Вот, именно, – продолжал чиновник-столяр, – может, они повезли деньги, куда было велено, а их – раз! – и сцапали.
Плинио с сомнением покачал головой.
– Ни дома, ни в банке денег не тронули.
– Но, сеньор, – воскликнул Новильо, довольный своей проницательностью, – в таких делах никогда не знаешь точно…
– Вы считаете, что у них хватило бы смелости встретиться с шантажистами?
– Я бы, пожалуй, не удивился. А ты, Пальмира? – спросил он, глядя на толстую вязальщицу и секретаршу, которая давно уже остановила машину и, ошеломленная, слушала разговор.
– Я бы – тоже: они такие нервные, такие нервные, ну на все способны.
– И я бы не удивилась, – не выдержала Гертрудис, – иногда – ну чистый порох!
– Вот, слышите? – подвел итоги довольный столяр. – Большинство.
Плинио провел рукой по подбородку и замер, чуть прикрыв глаза, потом покачал головой и сказал:
– Когда у человека в анонимном письме требуют денег, а он не хочет их давать, он сообщает в полицию или предупреждает кого-нибудь, куда он идет.
– А если денег просил человек – ведь может же быть такое, – чье имя они не хотели бы предавать огласке? – продолжал Новильо, начиная увлекаться расследованием.
– Кто именно? – напрямик спросил Плинио, глядя ему в глаза.
– Ну, например… я не знаю… Это так, предположение. Ведь не я сказал, что и у них в жизни может быть тайный закуток. Поймите меня правильно.
– Все, что вы говорите, может иметь смысл лишь в том случае, если вы назовете мне человека или людей, которые могли послужить поводом для такого поступка.
– Я, знаете ли, очень с ними дружен, очень, но самые сокровенные тайны, если они у них есть, – этого я не знаю. Поймите меня правильно.
– Ладно, – подытожил Плинио, – я ведь только хотел познакомиться с вами, дорогой Новильо, и вступить в контакт. Прошу вас, поройтесь в памяти, может, вспомнится что-то, способное пролить хоть каплю света… Я к вам еще как-нибудь зайду.
