– Вот приедем в Мадрид, я ему всыплю как следует, – воскликнул возмущенный Фараон, – он у меня еще порадуется, что он не мужчина, этот толстозадый.
– Замолчи, – приказал Плинио.
Машина посигналила, собирая непроворных пассажиров. Плинио попрощался со своими без лишних поцелуев и рукопожатий.
Пассажиры заняли места, и, когда Плинио уже уселся, появился запыхавшийся Браулио.
– Возьми, Мануэль, пригодится в дороге. – И он протянул двухлитровый мех с вином.
– Спасибо большое, Браулио, ты себе верен.
– Завидую я тебе.
– Черт побери, так поехали вместе.
– Может, выберусь к вам ненадолго.
– Давай, старина, выбирайся.
– Это вино прошлогоднее. Ты знаешь какое.
Грегория прослезилась по этому случаю. Дочка улыбалась Браулио. Мануэль с подножки автобуса еще раз помахал им рукой.
– Ты ь этом пиджаке похож на практиканта, – заметил Браулио.
– Почему именно на практиканта?
– А… не знаю.
– Сеньор Мануэль, отъезжаем, – почтительно предупредил шофер.
Плинио дружески потрепал Браулио по голове, окинул взглядом своих и захлопнул дверцу.
– Да здравствует Плинио, черт его подери! – послышалось вдруг. Это кричал Клавете, и многие со смехом обернулись.
– Да здравствует Плинио, умник из Томельосо! – снова крикнул он.
– Да здравствует! – подхватило довольно много голосов.
– Да здравствуют Плинио и сестра Грегория! – не унимался Клавете.
Провожающие обернулись на Грегорию, которая в смущении наклонила голову.
Автобус тронулся, и все стали махать руками. А Мануэль, глядя в окошко, поднес руку к полям шляпы, как будто это была форменная фуражка.
– Дайте глоточек, – попросил Фараон, не успев усесться на место.
Он пил долго, ловко направляя струю, чтобы не облить пиджак.
– Замечательное, – похвалил он, вытирая губы. – Только вот Браулио отстает от времени. Теперь бота[1] не в моде. Теперь в моде термос.
Автобус ехал по улице Сокуэльямос. Дон Лотарио и Фараон сидели рядом. Плинио – через проход от них, рядом с доньей Марией де лос Ремедиос дель Барон, крепкой, еще хорошо выглядевшей женщиной. Сеньора поселилась в Мадриде задолго до войны, а в Томельосо у нее были земли. В городке она появлялась на время сбора винограда, а так – изредка и ненадолго.
В автобусе ехали по большей части люди скромные, главным образом те, кто убежал от земли и теперь работал в Мадриде, где-нибудь на стройке. Мастеровые, девушки, живущие в прислугах, солдаты и прочий люд, не привыкший особенно к путешествиям.
Караколильо Пуро – настоящее его имя было Анастасио Мария Кулебрас, – возбужденный не то ездой, не то недавней стычкой с Фараоном, довольно развязно запел, и двое его длинноволосых дружков подхватили песню.
