— Вы все испортили, — сердито сказал он мистеру Копперу.
— Ладно, ладно, — сказал мистер Коппер. — Чем же это мы все испортили?
В ту ночь, когда Джо ушел, Лео лежал, свернувшись комочком в постели, и широко раскрытыми глазами глядел в темноту. Он не плакал, потому что боялся, как бы тишина не стала еще слышней. Теперь ему припомнилось, как он удерживал рыдания и глотал слезы, прежде чем они успевали скатиться в темноту.
— Вы довели ее до слез, — сказал он мистеру Копперу. — Ну разве можно так грубо!
— Ничего, слезы глаза моют, — ответил мистер Коппер.
Лео торопливо прошел за Сильвией в гостиную. Он не успел даже ни о чем подумать, он просто бежал от враждебных лиц, от враждебного одиночества. Сильвия стояла посреди комнаты, утирая слезы маленьким платочком, который сама подрубила и вышила.
— Что вы должны о нас подумать, мистер Минч! — сказала она.
Это официальное обращение ошеломило Лео. Он сразу почувствовал себя чужим в доме, и былое ощущение неуверенности снова овладело им. Прошлое представлялось ему беспросветным мраком, и этот мрак надвигался со всех сторон, подступал к нему ближе и ближе, неслышно, как хищник, подкрадываясь на мягких лапах.
— Мистер Минч — так звали моего отца, — сказал он. — Меня зовут Лео.
Одиночество душило его, клубком подкатывало к горлу. Он начал задыхаться и, словно ища опоры, схватил Сильвию за руку. Едва коснувшись ее руки, он понял, что происходит, и тут же почувствовал, что это должно быть иначе. Должна быть любовь. Лицо его сморщилось, и на глазах выступили слезы.
— Видите, — сказал он моргая. — Вы плачете, и я тоже плачу.
Сильвия отвернулась, уткнула нос в платок и снова расплакалась. Лео нерешительно притянул ее к себе.
— Если вы будете так плакать, — сказал он, — я тоже выплачу себе все глаза.
— Что вы должны о нас думать! — сказала она сквозь слезы.
Лео поцеловал ее.
— Что я думаю? Я думаю, Сильвия… я думаю… — Он опять поцеловал ее. Его губы скользнули по щеке, прижались к ее губам.
Сильвия уперлась кулаками ему в грудь, стараясь оттолкнуть его, и, откинув голову, вертела ею из стороны в сторону, уклоняясь от поцелуев.
— Я не хочу вашей жалости, — сказала она, вырываясь. — Пожалуйста, прошу вас! — вскрикнула она. — Оставьте меня! Сейчас же, сию минуту оставьте меня!
Лео прижал Сильвию к себе так крепко, что ее кулаки вдавились ей в грудь, причиняя боль. Он зажал ее голову в ладонях, притянул к себе и поцеловал в губы с такой силой, что почувствовал губами ее зубы. Ощущение мрака покинуло его, как страх покидает человека, вступившего в бой.
