Мальчики спали, а их мать, Сара Минч, уже давно прикованная к постели тяжелым недугом, умирала в соседней комнате. Отец возился около постели, стараясь не глядеть на жену. В комнате было очень тихо, и Джейкобу казалось, что тишина обволакивает его, как облако, Джейкоб и сам был болен. Уже много лет его преследовало ощущение, что его тело заживо гниет. Ему было просто не под силу смотреть на Сару, видеть, как она лежит с закрытыми глазами, словно в гробу. Джейкоб, согнувшись, возился около постели; кровь приливала к его склоненной голове, и шум крови прорывался сквозь обволакивавшее его облако тишины.
Когда уже нельзя было больше притворяться, будто он что-то делает, Джейкоб разгладил и без того гладко лежавшее одеяло на неподвижном теле жены, все еще не глядя на ее лицо. После этого он выпрямился и застыл на месте. Сперва он смотрел в пол, потом перевел взгляд на стену, обвел ее глазами, добрался до угла, снова опустил глаза в пол и больше уже никуда не смотрел. Так он стоял, уставясь в пол широко открытыми пустыми глазами. Потом взгляд его упал на руку жены. Он старался понять, почему он не может взглянуть жене в лицо? Какая-то сила удерживала его. Голова словно окаменела на окаменевшей шее и не могла подняться. Его мучил стыд. Но почему? Разве он ее чем-нибудь обидел? Должно быть, он просто боится, взглянув на нее, увидеть, что она умерла. При этой мысли лицо у него сморщилось, но он все еще не мог поднять голову. Он робко, просительно коснулся пальцем ее руки. Рука была неподвижна. В испуге он поднял глаза и увидел, что жена умерла.
«Отмучилась», — подумал он.
Эта мысль пришла неожиданно, он даже не сразу понял ее. Он старался ее понять. Слово, выразившее его мысль, запало ему в душу, и от него волнами расходился страх. Страх оседал все глубже и глубже, потом подымался снова, сотрясая мозг.
— Развязалась! — взвизгнул Джейкоб. Облако тишины всосало в себя его крик, и комната ответствовала на него молчанием. Джейкоб взглянул на дверь, за которой спали его сыновья. — Мальчики! — крикнул он, не двигаясь с места, широко раскрытыми глазами уставившись на дверь. — Ваша мать отмучилась!
Лео и Джо заворочались в постели, но не проснулись, и никто не разбудил их.
Сару лечил молодой врач, другой был бы Джейкобу не по карману. Врач этот оказался, как говорится, добрым малым. Врачебная деятельность все еще импонировала ему, и очерстветь он тоже еще не успел. Он с лучшими намерениями принимал на себя любую ответственность, хотя подчас был недостаточно для этого сооружен.
