В это время зазвонил телефон.
Хок снял трубку. На том конце провода раздались рыдания Эллиты Санчес.
— Хок, как хорошо, что к телефону подошел ты, — всхлипывая проговорила Эллита. — Я... Я пы... пыталась до... дозвониться до тебя в... отеле, но...
Эллита рыдала так отчаянно, что Хок еле разбирал ее слова. К тому же, она звонила из какого-то очень людного места — в трубке слышались музыка, гудки автомобилей и уличный шум.
— Ты где? — спросил Хок. — Я тебя почти не слышу.
— Сейчас... Погоди минутку... Только не вешай трубку, пожалуйста!
— Я не собираюсь вешать трубку, Эллита. Успокойся и перестань плакать.
Пока Хок пытался разобрать хоть что-нибудь из всхлипываний Эллиты, в кабинет вошел лейтенант Слейтер. Его рыхлое белое лицо замаячило над столом подобно неведомой мертвой планете. Лейтенант был одет в голубую рубашку с белым воротником и манжетами, жилет и черные брюки от пятисотдолларового костюма-тройки.
— Что это за малолетки в комнате для допросов? — строго спросил он.
— Одну минуту, лейтенант, — сказал Хок. — Я разговариваю с напарником.
— Хок, ты меня слышишь? — закричала в трубку Эллита. — Я нахожусь на углу Девятой авеню и Восьмой улицы, рядом с супермаркетом «Ла Компанья». — Санчес вдруг перестала плакать и добавила совершенно спокойным голосом: — Ты не мог бы приехать сюда прямо сейчас?
— Хорошо, уже еду. А что случилось?
— Расскажу тебе, когда приедешь. Это очень срочно. У меня большие проблемы, и я не знаю, что делать. У тебя есть деньги?
— Немного, — осторожно сказал Хок. — Тебе сколько нужно?
— Доллар. Мне надо расплатиться за три кофе и отдать двадцать пять центов хозяйке кафе — она разрешила мне воспользоваться ее телефоном.
— Доллар у меня пока еще есть, — облегченно сказал Хок. — Я сейчас выезжаю.
— Поторопись, пожалуйста, — попросила Эллита.
— Я уже в пути. Все будет в порядке, Эллита. Не переживай.
Хок повесил трубку. Слейтер по-прежнему не спускал с него глаз.
— Эти малолетки — мои дочери, Слейтер, — сказал Хок. — А в чем дело?
— Ты должен был попросить у меня разрешение, прежде чем заводить в комнату для допросов посторонних.
— Вас не былона месте, лейтенант, когда мы пришли.
— Зато я былна месте, когда вы украдкой прошмыгнули в кабинет Браунли и что-то оставили на его столе.
— Я не «прошмыгнул украдкой», как вы изволили выразиться, а зашелв кабинет майора. И оставил у него на столе не «что-то», а уголовное дело.
— Вы не имеете права нарушать субординацию. Все уголовные дела должны пройти через меня, прежде чем попасть на стол к Браунли.
