– Кто-нибудь из вас видел Мактэвиша возле фургонов вчера вечером, после его ссоры со Слейтером – спросил Креймер, окидывая взглядом толпу. Люди переговаривались, но никто не выступил вперед.
Эшли вздохнула с облегчением.
– Мы не можем повесить человека, если он не виновен, – объявил Креймер после некоторого размышления – Я расскажу об этом коменданту Форт-Бриджера, и пусть он решает, достаточно ли улик, чтобы обвинить Мактэвиша. Может быть, к тому времени Слейтер что-нибудь вспомнит – если, конечно, останется в живых. – Он повернулся к Мактэвишу. – А тем временем имейте в виду, что мы за вами будем следить.
– Я никуда не убегу, капитан, – сказал спокойно Тэннер. – Но предупреждаю вас, что в тюрьму я не собираюсь, пусть даже для этого мне придется самому найти виновного.
– Вот и отлично, Мактэвиш. Теперь все по местам. У нас вперед долгий день.
Тэннер привязал своего коня к фургону и сказал Эшли, что сам будет править. Она не возражала, просто села рядом с ним на козлах. Сначала Тэннер, поглощенный тем, чтобы занять условленное место в веренице фургонов, молчал. Наконец он обернулся к ней и пристально посмотрел на нее.
– Почему ты солгала? Из-за чего ты спасала мою шкуру?
Эшли покраснела.
– А где ты был?
Он нахально улыбнулся.
– С тобой. Разве ты не подтвердила это Креймеру?
– Говори правду, Мятежник! Ты напал на Слейтера?
– Я уже сказал, что нет.
Эшли почему-то ему поверила.
– Из-за утренней стычки со Слейтером мне хотелось побыть одному. Слейтер сказал мне кое-что, чего я раньше не знал, и это меня выбило из колеи. Я не хотел никого видеть и ни с кем говорить, пока не совладаю с собой и не решу, как мне жить дальше. Похоже, не один я хотел свести счеты со Слейтером. После того, что я о нем узнал, не удивлюсь, если он нажил за свою жизнь врагов до черта. Я вернулся к фургону только перед рассветом.
– Скажи, что именно из слов Слейтера так тебя расстроило?
– Нет. Не хочу об этом говорить.
Эшли замолчала, пытаясь вспомнить, что сказал Слейтер Тэннеру накануне. Что-то насчет того, что фамилия Мактэвиш ему знакома, и о том, как сожгли плантацию под Атлантой. И, кажется, что-то еще. А что, если та плантация была домом Тэннера? Тогда кто эти женщины, о которых упомянул Слейтер, и что с ними сталось?
Когда она повернулась, чтобы спросить Тэннера, слова замерли у нее на губах. Его лицо превратилось в подобие маски. Она ощутила его боль, как свою собственную, и поняла, что не сможет помочь и сейчас ей лучше всего помолчать.
