— Мне пора идти, я изучу все это завтра.
— Постойте. Есть еще одно дело. — О'Брайен пересек комнату и положил перед ней еще один чертеж. — Вот. Так выглядел завод до взрывов. Темные линии обозначают очаги пожара. — Он повернул голову, и его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом. — Лиз, вы заметили, что здесь что-то не так?
Она удивленно взглянула на план завода.
— Но ведь в этих местах нечему было взрываться.
— Вот именно.
— Так что же случилось? — спросила Элизабет, не в силах оторвать взгляда от черных пятен на плане, обозначавших взрывы.
— Это я хотел спросил у вас… — В голосе О'Брайена ей послышались обвинительные нотки. Элизабет посмотрела на него.
— Не думаете ли вы, что я…
— Я не знаю, что там произошло, Лиз, но я собираюсь это выяснить.
Ее глаза снова уперлись в чертеж. Она старалась говорить без всякого выражения, потому что боялась сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться.
— Джессоп говорил, я не должна постоянно думать об этих взрывах. Какая разница, как все произошло. Некоторые вещи необъяснимы… — Элизабет умолкла.
— Объяснения есть всегда. Все зависит от того, как глубоко копать. Я видел однажды, как взорвались четыре телеги с порохом на узкой парижской улице. Говорили, что это необъяснимо. — Он поднял палец и подмигнул ей. — Но я все понял. Лошадь, впряженная в одну из телег, случайно высекла искру подковой о камни мостовой. От искры загорелся порох, который просыпался из бочонка на землю.
— Все взлетели на воздух? — со страхом спросила Элизабет.
— Прямо в рай или в ад, в зависимости от того, был это человек или лошадь.
Элизабет невольно улыбнулась. Что ж, хоть он и волокита, но в уме ему не откажешь.
— Я попрошу вас сообщать мне все, что удастся разузнать о смерти моего мужа, мистер О'Брайен.
Элизабет повернулась к нему спиной. Она знала, что он смотрит на нее. Комната вдруг показалась Элизабет слишком маленькой и темной. В открытое окно вместе с теплым ветерком доносились ночные звуки. Она слышала птичье чириканье и стрекотание сверчков.
— Послушайте, Лиз. Насчет той ночи… — Элизабет вздрогнула. Она не хотела говорить об этом ни с кем — ни с ним, ни даже с самой собой.
— Забудьте это, О'Брайен, просто забудьте. — Элизабет смело взглянула ему в лицо. Ей нечего бояться.
— Я бы с удовольствием, да не могу. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу ваше лицо. Вкус вашего поцелуя все время у меня на губах.
Сладкоречивый болтун! Он даже дотронулся до своих губ, произнося этот монолог. Возможно, та рыжая клюнула на это, но Элизабет так просто не возьмешь.
