Уго с жаром завладел ее ртом. Он поднял ее и прижал спиной к стене. Юбка Сэнди задралась, когда он развел ее ноги и обвил ими себя. Он вошел в нее безо всякой подготовки.
Яркие, похожие на молнии ощущения взметнулись в ее душе. Она льнула к его груди, впивалась в губы с такой страстью, что едва заметила, как он, содрогнувшись, извергся в нее со стонами пропащей души. Когда все было кончено, ее ослабевшие ноги опустились на твердый деревянный пол. Потрясенная и ошеломленная, все еще ощущая пульсацию собственного ослепительного разрешения, Сэнди невидящим взглядом уставилась на его грудь с влажными завитками темных волос в распахнутом вороте халата.
И ее вдруг снова охватил ужас. Как она могла опять пойти на поводу у столь примитивных желаний! Сэнди подавила рыдание и словно издали услышала поток итальянских слов, затем хриплые слова оправдания на английском, слова сожаления… Уго подхватил ее на руки и вынес в холл.
Она почувствовала себя в относительной безопасности только в безукоризненно опрятной гостиной. Уго усадил ее в низкое кожаное кресло, затем пробормотал что-то и ушел. У входной двери зазвенел звонок, Уго, должно быть, открыл ее, потому что Сэнди услышала голоса. Потом снова наступила тишина, и минуту спустя Уго, войдя, присел перед ней на корточки и поднес к ее трясущимся губам бокал. Это был бренди, обжегший ей горло. Уго тоже сделал глоток.
– Не знаю, что тебе сказать, – с трудом выдавил он.
Сэнди заставила себя посмотреть ему в лицо. Оно было виноватое и белое, как кресло, в котором она сидела, и еще на нем читалось глубокое отвращение к себе.
– Я выйду за тебя замуж, – прошептала она. – Я выйду за тебя.
– Почему? – В его голосе звучало изумление. Слезы навернулись ей на глаза. Господи, да это же… очевидно! Он вызывает у нее тысячу взаимоисключающих чувств – гнев боль обиду, смущение… желание! Он то холоден то горяч, то безжалостно жесток и в то же время так беззащитен, что у нее разрывается сердце И все это называется одним словом – единственным которое имеет значение. Она все еще любит его, после всех этих лет, после боли, которую он ей причинил. Она любит его независимо ни от чего. И это причиняет ей еще большую боль, потому что она не может сказать ему этого и никогда не скажет.
– Ты нужен Джимми, – произнесла Сэнди, Ты нужен Джимми. И снова они вернулись к тому, с чего начали.
Уго встал. Это было отступление по всем фронтам.
– Да, – сказал он. – Конечно. Я пойду оденусь. Ты можешь без опасений воспользоваться ванной, чтобы… привести себя в порядок.
