Василий Иванович вышел от капитана с той смущенной озабоченностью на лице, которая всегда бывала у Василия Ивановича при ожидании адмиральского посещения и при каких-нибудь работах на клипере. Зато в серьезные минуты, когда приходилось выдерживать шторм или требовалась быстрая находчивость, Василий Иванович, напротив, удивлял своим спокойствием.
Тем не менее у него сегодня был отличный аппетит. Он ел все, что ни подавали, и похваливал, к крайнему удовольствию содержателя кают-компании, принимавшего чуть ли не за личное оскорбление всякое неодобрительное замечание насчет блюд.
– Когда снимаемся, Василий Иваныч? – спрашивали его со всех сторон.
– Через четыре дня.
– Это верно, что идем в Японию?
– Верно…
– А оттуда куда, Василий Иваныч?
– А этого не знаю…
– Говорят, Василий Иваныч, в Камчатку…
– За бобрами, что ли?.. – смеется Фома Фомич. – Я бы купил себе бобрика.
– «Говорят»? – усмехнулся Василий Иванович. – Я по крайней мере ничего не слышал. А впрочем, что ж?.. Пошлют в Камчатку – пойдем в Камчатку!
Об «особом назначении» старший офицер умолчал, так как капитан не уполномочивал его об этом говорить. В случае надобности Василий Иванович умел быть нем как рыба.
– А не слышно ли, Василий Иваныч, скоро ли вернется в Россию адмирал? – допрашивают мичмана.
– И этого не слыхал… Вы лучше спросите у самого адмирала! – шутит Василий Иванович. – Скоро его увидите.
Входит рассыльный и докладывает, что команда готова ехать на берег, и Василий Иванович, выпив стакан портерку, идет наверх.
– Смотри, братцы, не очень налегай на вино!.. Чтобы в лежку не привозили! Да друг от дружки не отбивайся… По кучкам гуляй, – наставляет Василий Иванович, обходя по фронту.
– Слушаем, ваше благородие!..
– Сажайте людей на баркас!
– Пошел на баркас! – раздается команда.
Матросы, один за одним, бегут вприпрыжку к выходу и спускаются по трапу.
– Завтра, брат Щукин, будем такелаж тянуть… Так уж ты, пожалуйста… – тихо говорит Василий Иванович, любуясь расфранченным старым боцманом.
– Постараюсь, ваше благородие! – тоже тихо отвечает боцман и с сознанием собственного достоинства направляется к выходу, расталкивая матросов.
Василий Иванович смотрит с мостика, как люди садятся. Теснясь, как сельди в бочонке, матросы занимают места при сдержанном говоре и смехе, перекидываясь шутками, и скоро баркас полон белыми рубашками.
– В котором часу прикажете отваливать с берега? – спрашивает, подходя к старшему офицеру своей медленной походкой, Лесовой.
