В свою очередь и Василий Иванович не совсем отчетливо понимает темную вдову и частью словами, частью пантомимой просит ее спеть что-нибудь – она так хорошо пела.
Миссис Эмми охотно поет несколько песен, и поет их превосходно. А Василий Иванович слушает, склонив несколько набок голову и бросая по временам умильные взгляды на темно-смуглую красавицу. Она, кажется, замечает эти взгляды и ласково улыбается доброй, простодушной улыбкой, открывая при этом свои ослепительные зубы.
– Нравится вам? Это все канацкие песни! – говорит она, окончив пение.
Пора, однако, уходить, и Василий Иванович поднимается. Ему хочется выразить молодой женщине благодарность за доставленное удовольствие, хочется извиниться за то, что так бесцеремонно явился к ней, и вместе с тем попросить позволения еще раз навестить ее; но, к крайнему его сожалению, запас английских слов, которыми он владеет, оказывается недостаточным, да и знакомые слова как-то плохо складываются в фразы, так что бедному Василию Ивановичу вместо горячей речи невольно приходится ограничиться несколькими прилагательными и пантомимами, вроде прикладывания руки к сердцу. Покончив с этою трудною частью задачи, Василий Иванович, «волнуясь и спеша», достает из кармана золотую монету, незаметно кладет ее на окно и окончательно расшаркивается.
Молодая женщина, однако, заметила монету и, несколько удивленная, возвращает ее назад.
– Не за что! – значительно говорит она и как-то странно смеется.
Бедный Василий Иванович совсем сражен и не знает, как ему быть… Решительно он какой-то пентюх с женщинами.
Тогда миссис Эмми, словно угадывая мысли Василия Ивановича, промолвила:
– Куда ж вы? Разве уж соскучились со мною?
– О нет, нет, нет! – энергично протестовал Василий Иванович. – Черт его дери, этот английский язык! – невольно прибавил он по-русски, досадуя, что не может более подробно выразить свои чувства.
Напрасные заботы! И застланный, томный взгляд его маленьких, еще более сузившихся глазок, и достаточно глупая улыбка раскрасневшегося лица красноречивее всяких слов свидетельствовали об его чувствах.
И миссис Эмми, по-видимому, отлично поняла их, потому что подарила Василия Ивановича таким ласковым взором, что после него Василий Иванович вдруг приосанился, выставил ножку вперед и не без кокетства стал крутить усы, поглядывая на миссис Эмми без прежней робости.
– Ну, садитесь, дорогой гость. Я вам еще спою несколько наших песен…
И Василий Иванович остался слушать песни.
