– Какое?
– «Ястребок», Александр Петрович.
– Вашего друга?
– Точно так. Быстренина.
– Посмотрю-с. До свидания.
И, перед тем как сходить по трапу, адмирал проговорил уже совсем не как начальник:
– А что забыли нас, Алексей Алексеевич? Жена недовольна… Зайдите к ней…
– Постараюсь, Александр Петрович…
«Ястребком» адмирал восхитился не меньше чем «Ласточкой», а молодой командир тендера просто-таки обворожил его.
Скрывая улыбку, Быстренин как будто слегка испугался появления нахмуренного «Сашеньки» и немедленно согласился с ним, что он строг и что его боятся. Быстренин очень тонко показал, что польщен горячей благодарностью восхищенного адмирала, обещал на днях же быть у адмиральши, ловко осведомился, когда Маруся обедает у своих, и получил приглашение обедать в воскресенье, если не уйдет в море.
В тот же день адмирал, докладывая старшему флагману о посещении судов, особенно хвалил «Ласточку» и «Ястребка». Хвалил обоих командиров, но Быстренина сердечнее и экспансивней.
– Муратов превосходный и достойный офицер… Только какой-то скрытный… Будто не очень ценит похвалу адмирала…
А про Быстренина сказал:
– Блестящий офицер. И капитан-умница. И на берегу умница. И душа нараспашку…
– Оба лихие офицеры! – согласился седой высокий старик.
И, подумавши, прибавил:
– Только полагаю, что Муратов основательнее и серьезнее.
Вечером друзья сошлись в морском клубе.
– Ну как «Сашенька»? Был доволен «Ласточкой»? Не выдержал роли строгого адмирала? – весело спрашивал Быстренин.
– Доволен! – скромно ответил Муратов и заботливо спросил:
– Твоим «Ястребком», конечно, остался очень доволен?
– В восторге!
– То-то! – обрадованно промолвил Муратов.
– Ну да я, признаться, не тронулся его восторгами. – Ведь он – «Сашенька» и «адмиральша»! – с презрительной улыбкой сказал Быстренин…
– «Сашенька»… «адмиральша», а службу понимает и добрый, честный человек… Я, брат, доволен, что «Сашенька» нас похвалил.
– В воскресенье звал обедать. Адмиральша недовольна, что давно не был. А тебя звал?
– Обедать не звал. Да и я хочу идти к доктору обедать. Только едва ли… Если задует хороший ветер, уйдем в море…
– И разыграется наш «Друг».
– Ддда! – протянул Муратов.
В субботу с вечера задул зюйд-вест, и в ночь засвежело.
В воскресенье, в шесть часов утра, на флагманском корабле был поднят сигнал: «сниматься с якоря и идти в Феодосию».
Быстренин вернулся с берега поздно и спал, когда сигнальщик вбежал с докладом.
– Ваше благородие!
Ответа не было. Сигнальщик дернул Быстренина за руку.
