Вокруг долины громоздились холмы: когда-то они казались ему величественными.
Теперь он видел в них только огромную стену, призванную отгородить его от внешнего мира. Местами серо-зеленые, местами поросшие деревьями, сейчас, в феврале, голыми, но кое-где покрытыми густой хвоей, они сжимали со всех сторон городок, больницу, Пола Фидлера. Через это окно – а в его кабинете такого не было – он мог видеть точку, где единственная в округе автотрасса прорывала кольцо, но и там его воображение отказывалось представить открытое пространство, простор, свободу. В той же стороне видны были две охладительные башни электростанции, словно часовые охранявшие выход из долины, форпост той силы, что держит его в тюрьме.
«Нормальный человек не должен радоваться тому, что его жена не вернется домой в обещанный срок.» Факт. Бесспорно. Целый день он отталкивал от себя эту мысль. Но сейчас она прорвала остатки обороны. И…
«Проклятье, нельзя же врать самому себе. Я рад.» Он отодвинул в сторону чай, до которого едва дотронулся, и достал из кармана письмо Айрис. В который уже раз принялся разглядывать торопливые строчки.
Ни адреса. Ни даты кроме торопливого «Вт.»Ни даже обращения. Это как раз понятно. Едва ли мужа уместно называть «Уважаемый Пол», как в официальный письмах, и если словечко «милыйf нормально проходило в разговоре, то равнодушно написанное на бумаге, оно звучало бы настолько фальшиво, что даже Айрис это почувствовала.
«Боюсь, что задерживаюсь дольше, чем обещала. Берта и Мэг уговаривают меня остаться еще на несколько дней, и я не могу им отказать. Надеюсь, ты не будешь слишком скучать…» Дальше читать было незачем. Он сунул письмо обратно в карман.
«Вот и хорошо. Почему? А какая разница? Я ведь прекрасно знаю причину.
И то, что я придумал, когда она только собиралась уезжать: мол, будет больше времени для занятий, – не при чем. Причина в том, что жизнь с Айрис – не прекращающееся ни на минуту напряжение.» Ему стало легче после этого приступа откровенности. Но анализировать все вытекавшие оттуда последствия уже было выше его сил: как всегда, когда жизнь подходила к некой критической точке, воображение принималось перебирать возможные исходы, все множившиеся и множившиеся, пока он не терял им счет, а некоторые были настолько правдоподобными, что казались реальностью. Он просто стоял у окна, наблюдая безо всякого интереса, как западный ветер несет с собой новые облака, и те затягивают клочок ясного неба, которому удалось ненадолго прорваться сквозь серость февральского дня.
