Старый адмирал Санчес имел обыкновение утверждать, что чувствует запах тридцатого, а команда первого корабля, на котором я плавал, считала, что штурман Кобёрн знает по имени каждую волну вдоль тридцатого от 60° северной широты до 60° южной. Конечно, поручиться за это я не берусь.
Вернемся все же к моему повествованию: мы продолжали снижаться над поверхностью океана, борясь с западным ветром и стараясь изо всех сил не приближаться к тридцатому. Я был на мостике, и по мере того как мы переходили из пространства, сияющего от солнечного света в плотный туман облаков, а затем и в жуткий мрачный шторм, мое настроение падало вместе с кораблем и надежды испарялись.
Катящиеся валы были невероятной высоты, «Колдуотер» не был рассчитан на встречу с подобным. Его стихией был голубой эфир, высоко над свирепой бурей, и глубины океана, где никакой шторм не страшен.
В то время, когда я стоял, прикидывая наши шансы при посадке в пугающий водоворот под нами и одновременно подсчитывая часы, что нужно продержаться, пока подойдет помощь, радист вскарабкался по трапу на мостик, растрепанный и задыхающийся, и отдал мне честь. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что что-то стряслось.
— Что еще? — спросил я.
— Рация, сэр! — закричал он. — Боже мой, сэр, я не смог передать радиограмму.
— А аварийная рация?
— Я сделал все, что мог, сэр. Я использовал все ресурсы. Связи нет, — он выпрямился и снова отсалютовал.
Я отпустил его, сказав несколько приятных слов. Я знал, что его вины в том, что механизм устарел и износился, как и все оборудование «Колдуотера», нет никакой. Лучше радиста не найти во всей Пан-Америке.
То, что рация вышла из строя, для меня было не столь важно как для него. Это вполне естественно, потому что так уж устроен человек, когда он падает, то ему кажется, что весь мир летит в пропасть. Я знал, что если этому шторму суждено отнести нас за тридцатый или утопить на дне океана, то никакая помощь нас не спасет. Я приказал послать радиограмму только потому, что это предусматривалось предписаниями, а не потому, что питал какие-то надежды на то, что это поможет в нашем отчаянном положении.
У меня было слишком мало времени для того, чтобы сопоставить совпадение одновременных повреждений рации и генераторов, так как «Колдуотер» уже опустился настолько низко над водой, что все мое внимание было, естественно, сосредоточено на том, чтобы посадить корабль достаточно мягко и не погубить его. Это было бы просто, если бы действовали генераторы — пустяковый маневр и судно входит под углом в сорок пять градусов под мощную волну. Мы бы вошли в воду, как горячий нож в масло, и погрузились под воду почти беззвучно — это я проделывал уже тысячу раз — но теперь я опасался погружать «Колдуотер» под воду, боясь, что ему уже никогда не подняться. Учитывая долговечность командира и команды, это условие для нас не подходило.
