– Вы берете на себя таким образом весь риск, Байрн, – запротестовал Терье. – Это несправедливо. Так нельзя!
– Бросьте! Одного из нас наверняка уложат, – добродушно, против своего обыкновения, объяснил Билли, – и уж лучше, чтобы это был я, чем вы. Девчонка не больно–то обрадуется, коли ей придется остаться со мной одной–одинешенькой. К таким, как я, она не привычна. Вы как ей подходите, вы и оставайтесь здесь, и можете ей помочь после того, как я ее выведу. Не хочу я с ней вожжаться. Одно беспокойство от ней! И затем, как бы вспомнив что–то, он прибавил: – А выкупа с нее мне не нужно, можете его получить. – Подождите, Байрн, – прошептал Терье. – Мне тоже нужно вам кое–что сказать. Можете мне верить или нет, но в нашем положении, когда один из нас, а может быть и оба умрут сегодня, мне, право, не к чему врать. Я тоже не желаю этого проклятого выкупа. Я только хочу сделать все, что могу, чтобы исправить зло, причиненное мисс Хардинг. Я… я, mon ami… я люблю ее. Говорить ей об этом я не стану. Я не принадлежу к тому сорту мужчин, за которых может выйти замуж приличная девушка. Но я желал бы иметь возможность рассказать ей все, касающееся моего участия в этом грязном деле, и, если возможно, получить ее прощение. Главное, конечно, нужно помочь ей благополучно добраться до цивилизованного порта и сдать на руки ее друзей. Дела наши так плохи, что может быть мне никогда не удастся это исполнить. Но, если я умру сейчас, а вы останетесь живы, то я прошу вас передать ей то, что я вам сказал. Расскажите ей про меня, что хотите, – вы не сможете очернить меня больше, чем я того заслуживаю, – но скажите ей все–таки, что из любви к ней я в последнюю минуту исправился. Байрн! Лучше ее нет в целом мире. Ни вы, ни я еще такой не видывали, мы недостойны дышать одним воздухом с ней. Теперь вы видите, почему я хочу идти вперед?
– Я так и думал: вы к ней подмазываетесь, – ответил Билли. – Ну, да чего зря болтать! Бросим жребий, кому идти, кому оставаться. Есть у вас деньги?
Терье пошарил в кармане и выудил серебряную монету.
– Орел – пойдете вы, решка – я, – сказал он и, подбросив монету в воздух, поймал ее на ладонь.
– Орел, – сказал Байрн и усмехнулся. – Э! Чего это они вдруг разгалделись?
На улицах деревни, еще за минуту до того пустынных и тихих, внезапно появилась толпа возбужденных японцев. Все они, громко крича и волнуясь, бежали к хижине Оды Иоримото.
– Верно, что–нибудь у них случилось, – сказал Билли. – Ну, ладно, я пошел.
