— Так что? — спросила Таллула, сжимая удочку.
— Приди в мою обитель, — похлопал Уайет по одеялу, на котором лежал.
Взглянув на него, Таллула поняла, что Уайет Ремингтон ей нужнее, чем наполненный солнечным светом июньский воздух.
Больше, чем самая крупная форель, какая только водится в этой речке.
Схватив ее за щиколотку, Уайет посмотрел ей прямо в глаза, и взгляд его напомнил грозовое южное небо, исчерченное на горизонте молниями.
— Иди сюда, — прошептал Уайет, поглаживая ей ногу, и Таллула поняла, что он оставляет выбор за ней.
Она склонила голову набок, не желая сдаваться так быстро.
— Повелительный тон вышел из моды, Уайет Ремингтон, — прошептала она в ответ.
— Иди сюда и расскажи мне об этом, — по-мальчишески улыбнулся он, и сердце Таллулы бешено заколотилось. — По-моему, я делаю успехи. Возможно, средневековый варвар все же способен чему-то научиться.
— Хватит ухмыляться, — слабо защищалась Таллула, позволяя ему увлечь ее на одеяло. Она понимала, что может без малейшего усилия высвободиться и уйти…
Уайет одарил ее той улыбкой, что всегда очаровывала Таллулу, и перевернулся на бок.
— Мне нравятся твои уроки.
— Не пытайся применить полученные знания в отношении Фоллен, — предостерегла Таллула и выбросила из головы всех прочих женщин, на которых мог бы так жадно и пылко смотреть Уайет.
— Ни в коем случае, — согласился он между такими сладкими поцелуями, что у нее перехватило дыхание.
Ладонь Уайета, проникнув под футболку Таллулы, ласкала ее живот, затем его пальцы скользнули под пояс.
Таллула не могла и не хотела дышать — дыхание может разорвать очарование сладостного ожидания — и не отрывала взгляда от Уайета, стиснувшего ей запястье.
— Я уже много лет не общался с женщинами, — произнес он тихим глубоким голосом, наполненным запахом южных ночей. — Наверное, я однолюб.
— Это хорошее качество. — Таллула словно со стороны услышала, как выдохнула эти слова. — Я сама такая же.
— Может быть, я растерял все навыки, — сказал он, изучая ее обнаженные ноги.
— Может быть, — согласилась Таллула, выпуская из легких последний грамм воздуха.
Ее тело напряглось, мышцы задвигались в нежном ритме; она ощутила апогей страсти, длящийся мгновение и в то же время вечность. Подобно голубю, вознесшемуся к облакам, с ее уст сорвался крик, который, как ей показалось, распугал всю рыбу в реке.
Заставив веки разомкнуться, Таллула увидела его лицо.
— Не смейся, — пробормотала она, утыкаясь ему в шею, а он, нежно прижав ее, тихо сказал:
