Ирина посмотрела на часы и заторопилась.
– Мне пора, Мирон Григорьевич. Да и вам отдохнуть нужно.
– Да, да. Вот сделаю только несколько записей в дневнике. Большое спасибо за помощь.
Ирина ушла.
Казарин сел за стол и только стал записывать, как кто-то постучал в дверь.
– Войдите, – сердито бросил он. Мирон Григорьевич терпеть не мог, когда ему в такие минуты мешали.
Вошел человек среднего роста, плотный, с открытым загорелым лицом. Он прикрыл за собой дверь и, подойдя к столу, представился.
– Болдырев. Я из отдела госбезопасности, полковник Болдырев. Простите, если помешал, но дело у меня к вам, не терпящее отлагательства.
– Садитесь, пожалуйста, – указал на кресло Казарин. – Чем могу служить?
– Знакомо ли вам вот это? – и Болдырев положил на стол две фотографии. На одной из них была схема шестьдесят шестой модели генератора сонного торможения, а на второй – Ирина рядом с этим аппаратом. Казарин оторопел от изумления.
– Как попали к вам эти снимки?
– К нам они попали просто, а вот как они попали к профессору Эмерсону, нам во что бы то ни стало надо выяснить, и как можно скорее.
Полковник Пристли возглавлял отдел снабжения боевого питания при штабе генерала Норильда. “Мое дело – средства разрушения, – любил говорить он о своей работе. – Минометы, пулеметы, гаубицы и сверхдальнобойные пушки, бомбы любой системы, начиная от напалмовой зажигалки до атомной и водородной включительно”.
О нем говорили, что он непроницаем, как занавес из черного бархата. Сочетая серьезные знания военного инженера с изворотливостью талантливого коммерсанта, он всегда умел так повернуть дело, что любая корпорация, работающая на вооружение, была глубоко убеждена, что именно ее интересы находят в лице мистера Пристли наиболее ревностного поборника.
Когда Митчел позвонил ему и попросил приехать для делового разговора, Пристли только плечами пожал. Какое отношение к области его деятельности имеет электрический король? Каждому известно, что корпорация Джона Митчела находится вне сферы деятельности полковника Пристли. Однако пренебрегать приглашением такого влиятельного в деловом мире человека, каким считался мистер Митчел, было бы в высшей степени неразумно, и Пристли вызвал машину.
Верный своей привычке, Джон Митчел приступил к делу сразу, без обиняков.
– Я знаю, вы человек, умеющий хранить чужие тайны. Поэтому я буду с вами откровенен. Могу ли я рассчитывать на такую же откровенность и с вашей стороны?
