– Чего же это вы, Мирон Григорьевич, вчера его не показали мне, когда я был у вас? Работы на две минуты, а вы утруждали себя.
– Он только этой ночью закапризничал, – ответил Казарин.
– Вид у вас усталый. Опять ночью работали?
– Один из генераторов зашалил у нас. Пустяковая неполадка, понимаете: контакт на клемме у конденсатора оказался никудышний, а в результате чуть больной не пострадал. Вот и провозились с Антоном Романовичем почти до утра.
– Это какой же аппарат? – спросил Алеутов. – Уж не тот ли, что вчера днем регулировали?
– Тот самый, – настороженно посмотрел на Алеутова Казарин.
– Конденсатор, говорите? Третий справа от оконечного пентода?
– Да, третий… – изумленно прошептал Казарин, не понимая, откуда Алеутов мог знать такие детали в устройстве генератора.
Алеутов закусил губу и нахмурился, явно удрученный чем-то. Он помолчал немного, потом сказал, не глядя на Казарина:
– По моей вине это, Мирон Григорьевич. – Он посмотрел на Казарина и виновато улыбнулся: – Помните, вышли вы вчера за какой-то деталью, а мне как раз паяльник понадобился. Подошел я к вашему столу, глянул на аппарат и… полюбопытствовал. Провод от конденсатора немного согнут был. А у меня болезнь, Мирон Григорьевич: не могу я неряшливого монтажа спокойно видеть. Нажал я на провод, чтобы выровнять, а он возьми да отскочи. Я его тут же и припаял. Ну, видно, торопился. Вы уж простите меня. И перед Антоном Романовичем при первом же случае повинюсь.
– Ладно, чего там: все обошлось благополучно, а за то, что признались, большое спасибо вам. Я ведь только сейчас успокоился, а то думал все, мучился: не мог я в таком ответственном месте такую пайку допустить.
Он попрощался и ушел.
Проводив Казарина, Алеутов с минуту постоял, задумчиво глядя перед собой, потом медленно вытер платком вспотевший лоб.
– Нехорошо! – произнес он шепотом. – Да, нехорошо!
Строительство института шло полным ходом. Профессор Эмерсон поспевал всюду. Чуть свет его можно было видеть на строительной площадке: поговорив с инженерами, он торопился в отдел оборудования, оттуда шел в уже подведенный под крышу виварий, потом в биохимическую лабораторию.
Эмерсон был доволен.
Спустя два месяца, когда здания были уже почти закончены и большинство лабораторий приступило к работе. Джон Митчел пригласил профессора к себе. Эмерсон сбросил халат, быстро переоделся и помчался в Вашингтон. Электрический король встретил его приветливо, почти дружески.
