– Обещай, что ты никогда не скажешь ему, – сдавленно прошептала Челси.
– Ради всего святого, успокойся! Ты же знаешь, я не из болтливых.
Но Челси вдруг разрыдалась, разрыдалась громко, по-детски.
– Я должна была пойти к нему, – всхлипывая, как малый ребенок, говорила она. – Он ведь не посторонний в этом деле! Надо было посоветоваться и с ним.
– Поздно кусать локти. Что сделано – то сделано. И потом ты же знаешь, он никогда не согласился бы на аборт. – Карен обняла подругу за плечи. – Думаю, ты правильно поступила.
– В самом деле? – в первый раз с того момента, как они сели в машину, Челси посмотрела на Карен.
– Надеюсь, ты права. Я не хотела связывать его и себя. Ребенок разрушил бы все наши планы. Пришлось бы пожертвовать не только карьерой, но и дружбой. – Как это бывало всегда, когда девушка начинала говорить, она успокоилась. Но на душе от такого спокойствия легче не становилось – чувство вины не оставляло Челси.
– Райн никогда ничего не узнает, – угадывая настроение подруги, произнесла Карен. – Ты все верно говоришь. Для нас троих так лучше. Окончим колледж, устроимся на работу, а потом будем думать о семье. Жизнь длинная, еще успеем нарожать ребятишек.
Последние слова Карен задели Челси за живое, и по ее щекам вновь покатились слезы.
– Господи! Опять я плачу, – вытирая глаза и пытаясь улыбнуться, пробурчала она. – В конце концов, это же не последняя моя беременность. Одному Богу известно, какая я плодовитая… – Девушка всхлипнула; жалость к себе разрывала ей сердце.
Еще немного, и Карен разрыдалась бы вслед за по другой.
– Не плачь, Челси. Я не могу смотреть, как ты плачешь, – говорила она, смахивая навернувшиеся на глаза слезы.
– Если бы я хоть чуть-чуть сомневалась в своем решении, я никогда не пошла бы на аборт. – Челси насупила брови. – Ты права. Теперь поздно что-либо менять.
– Мне жаль, что я не смогла быть рядом с тобой в приемной… Как ты себя чувствуешь? – заметив, что Челси сильно побледнела, неуверенно спросила Карен.
– Все в порядке. Я просто устала.
Но это было неправдой: ее сильно тошнило, Челси просто не хотела жаловаться ни Карен, ни кому-нибудь еще. Она не любила, когда ей сочувствовали, считая, что со всеми трудностями лучше разбираться самой. Так было всегда, так будет и впредь. Заставив себя улыбнуться, она сказала:
– Единственное о чем я сейчас мечтаю, так это о том, чтобы поспать. И как можно дольше. Полжизни отдала бы за большую подушку.
Карен облегченно вздохнула – раз Челси начала шутить, то все действительно не так страшно.
