И в этом была правда. Человеку свойственно прокалываться именно на мелочах.
Неформальные разговоры златокрылых
Когда Даф закончила рыдать, Эльза Керкинитида Флора Цахес взяла полотенце, служившее ей платком, и взвесила его на руке.
– Неплохо потрудилась! Но фсе же фольше было кфиков, чем флез! Фалтура, филочка моя! Софершенная фалтура!!! – сказала она и энергично вытерла полотенцем полировку.
Шмыгалка ненавидела крошки на столе. За одной-единственной крошкой она способна была охотиться до полного ее изничтожения.
Даф по инерции всхлипнула, но уже всухомятку. Рыдать пока не хотелось. В общежитие озеленителей она пришла час назад, устав от бестолковых блужданий по улицам, и здесь, в своей комнате, внезапно обнаружила Шмыгалку.
Та сидела на ковре, пальцами доставала из банки соленые огурцы, смачно жевала их и смотрела по телевизору прямую трансляцию по футболу. Счет в матче был странный – 5:0. Явно слабая команда вовсю шерстила сильную. Дафна с подозрением посмотрела на флейту Шмыгалки, лежавшую рядом с банкой.
Эльза Керкинитида Флора Цахес поспешно встала и, дожевывая огурец, выключила телевизор.
– Можешь нафинать! У тебя дефять минут! – сказала она, вручая Дафне полотенце.
Дафна хотела спросить, что именно начинать, но спрашивать не пришлось, потому что при одном произнесении имени «Мефодий» слезы хлынули рекой.
Шмыгалка дважды накапывала Дафне настойку боярышника и, отвлекаясь, выпивала ее сама.
– И чего ты флишься? Не понимаю! Мальчик-то симпатишный! – благодушно сказала она, закончив дышать боярышником на полировку, чтобы стереть мелкое пятнышко.
Даф расстроилась. Она действительно казалась себе вдрызг несчастной, а ее упорно не принимали всерьез. Ну и ладно! Пусть думают что хотят!
– И какие твои дальфейшие фланы? – спросила Шмыгалка.
– Возвращаюсь с вами в Эдем! – решительно сказала Дафна. – Пусть ему присылают кого угодно. Где Депресняк?..
Она забегала по комнате, пытаясь поймать кота и втолкнуть его в рюкзак.
– Дафна! Покажи мне, как фы летаешь! – неожиданно попросила Шмыгалка.
Дафна перестала отодвигать диван, под который забился кот. Для светлого стража это странная просьба. Все равно что спросить Бетховена, знает ли он нотку ля.
– Тут тесно и низко! Книги всякие посшибаю! – сказала она растерянно.
– Ничего! Дафай! – настаивала Шмыгалка.
Даф коснулась бронзовых крыльев, висевших у нее на груди, и, ощутив, как за спиной открылись крылья, взлетела. Она действительно задела правым крылом полку. На пол посыпались безделушки.
