* * *
Мамзелькина подгадала все, что называется, «тютелька в тютельку». Ужинали Ирка, Багров и Зигя у Фулоны, любившей повторять, что гостей принимает не только тот, кто хочет, но и тот, кто может.
– И вообще не лишайте меня удовольствия собрать всех вместе! – говорила она.
– Я тоже могу собирать всех вместе! – обижалась Гелата.
– Ты живешь далеко от метро! К тебе нормально не доберешься! – находилась Фулона.
– Зато я живу в двух минутах от метро! – говорила Бэтла.
– С тобой другая история. Сама готовить ты все равно не будешь, а Алексея твоего мне жалко! Сделала из него кухонного мужика! А ведь когда-то музыкант был, саксофонист! Стройный, как девушка!
Бэтла с сомнением посмотрела на своего оруженосца.
– Это вряд ли! Саксофонистов тощих не бывает. И трубачей тоже. Им же дуть все время надо. Это скрипачи встречаются тощие. А мой Лешка когда-то тем меня покорил, что грелку лопнул.
– Какую грелку?
– Резиновые грелки аптечные знаешь? Он ее надул, и она – хлоп! – лопнула. Сколько народу потом пробовало этот фокус повторить – только глаза у всех на лоб вылезали, – поведала Бэтла довольно.
Алексей радостно гоготнул и с надеждой посмотрел на Фулону, точно спрашивая: нет ли у нее лишней грелки?
– Всего-то? – снисходительно влезла Хола. – Грелки лопать – тупость неимоверная! Мне вот один раз подарили триста девяносто девять роз!
– Это от недостатка фантазии! Опять же когда грелки взрывать не можешь – только и остается, что отыгрываться на бедных цветочных трупиках! – утешила ее Бэтла.
– А мой папа тем маму покорил, что дал ей ботинок примерить, – тихо сказала Ирка. – Мне Бабаня рассказывала. У нее был тридцать шестой размер ноги, а у него сорок пятый…
Она пришла к восьми, когда большинство валькирий были уже в сборе. Зигю посадили на стул у окна, вручили ему целую кастрюлю котлет и, надев на шею слюнявчик, сшитый из целой простыни, велели капать и крошить только на него.
Вскоре после них приехала Ильга. На такси. Прямо с работы.
– Я зашиваюсь! Вчера в двенадцать домой вернулась! Какой болван отчитывается о продажах в сентябре? Пристрелите меня кто-нибудь, у кого патроны остались! – потребовала она капризно.
Ее никто не пристрелил. Ламина, правда, вызывалась заколоть ее копьем, но Ильга к тому времени уже передумала.
– В городе пробки! Сил никаких нет! Жалкие четыре километра мы тащились два часа!!! И этот урод все время слушал свое уродское радио! – пожаловалась она.
– Сама виновата. Тебе три станции на метро, – сказала валькирия золотого копья.
