- Это вы звонили утром? - спросила она у Карпухина. - Я Юля, жена Игоря. Только что говорила с Беринсоном, это адвокат, неплохой оказался человек, не знаю, какой он специалист, но другого сейчас не найти. Садитесь, я приготовлю кофе и что-нибудь перекусить.
- Спасибо, - сказал Карпухин, - я бы хотел помочь, насколько это в моих силах.
- Вы, наверно, давно знакомы с Мишей? - задала Юля тот же вопрос, что ее муж, и Карпухин понял, что на этот раз ответить нужно иначе.
- Мы познакомились позавчера, - сказал он. - По делу, из-за которого я, собственно, и разыскал здесь вашего свекра. Сам я из Москвы. Юля, я понимаю, как это все ужасно и неожиданно, и хотел бы сделать все, от меня зависящее...
- От вас, - перебила Юля, - зависит, выпустят ли Мишу до суда или будут держать за решеткой.
- Залог? - догадался Карпухин. Видимо, эта женщина думает, что у туристов из России денег куры не клюют, наверняка сумма залога составит десятки тысяч шекелей, кто знает, какие тут расценки на свободу...
- Можно и без залога, - сказала Юля. - Вы российский гражданин, вам проще связаться с посольством, у них есть свои каналы. Миша сохранил российское гражданство, вы это знаете?
- Да, - кивнул Карпухин. Он это знал, об этом ему перед отъездом сказал Карелин. Это было то немногое, что в "Грозах" знали о судьбе Гинзбурга, поскольку в первую очередь подняли архивы министерства внутренних дел - адреса Гинзбурга в Израиле не нашли, но в том, что у него есть и российский паспорт, убедились сразу.
- Да, - повторил Карпухин. - Вы правы, Юля, я еду в посольство. Как мне туда...
- Я поеду с вами, - решительно сказала Юля. - Маша сейчас в полиции, пытается поговорить со следователем. Игорю лучше побыть дома, Аркашу в час надо забрать из детского сада, и вообще от него толку...
Продолжать она не стала, и Карпухин подумал было, что эта женщина не очень-то высокого мнения о собственном муже, но тут Юля подошла к Игорю, положила ему на плечи обе руки, голову опустила на грудь, так они и застыли - может, на час, потому что время вдруг стало для Карпухина тягучей субстанцией, а реальность - застывшим кадром немого кино. Он хотел отвернуться, но не мог, вязким стал и воздух, пришлось стоять и смотреть, как Юля что-то шептала мужу на ухо, и лицо того светлело, он приходил в себя и готов был уже на что-то большее, чем бессмысленные причитания.
А потом время опять припустило галопом.
- Поехали, - сказала Юля, слегка оттолкнув мужа.
