- Удивительно, да, - согласилась Асиана.
Она обернулась к Аббаду:
- Теперь, когда понятна причина, сбрось броню, которой ты себя окружил, и покажи глубину.
Аббад был готов и к этому. Наружная броня все равно уже истончилась, она лопнула бы и без просьбы Асианы. Аббаду показалось, что тщательно сконструированный костюм распался на полоски ткани, полоски эти упали на пол с тихим шелестом, и сразу стала видна вторая броня, блестевшая в лучах Алцедона, светившего сейчас во все окна.
Он чувствовал себя перед монахами таким же физически обнаженным, как в детстве, когда мама обливала его холодной водой и требовала, чтобы он не прикрывал руками голову: "Убери руки, Аббад, - говорила она, - ты не только макушку не даешь полить, но и мысли, и то, что под ними, и то, о чем ты еще не знаешь, и то, чего ты еще не чувствуешь, убери руки, ты еще не умеешь управлять ими"...
Он не умел, да. Аббаду показалось, что он и сейчас не умеет - он надел два слоя брони, первого уже лишился, а если сейчас под взглядами монахов упадет вторая...
- Понятно, - сказала Асиана.
- Пожалуй, - согласился Крамус.
- Ну... - протянул Сатмар. - Допустим.
- Ты очень страдаешь, - сказала Асиана. Не спросила, просто констатировала.
Он страдал, да. Вот только причина...
- Не нравится мне это, - сказала Асиана.
- Что тут может понравиться? - удивился Крамус.
Сатмар промолчал.
- Что ж, - сказала Асиана. - Говори. Теперь мы знаем достаточно, чтобы выслушать твою просьбу.
- Я хочу умереть, - сказал Аббад.
* * *
Когда Аббаду не было и недели от роду, мать погрузила малыша в пространство мысли - хотела, видимо, чтобы ребенок быстрее развивался, ибо если учат плавать, бросая в воду, то научиться объективному мышлению можно, погрузившись всем существом в мир логических умозаключений. Неокрепшая психика Аббада не была подготовлена к восприятию всеобщности Триединства - материи, духа и идей. Его еще не вполне даже себя осознавшее "я" трепыхалось и тонуло, и, как рассказывал потом отец, выбрасывало в материальный мир искореженные до неузнаваемости идеи, собиравшиеся в немыслимые конструкции, которые сразу разрушались.
Психика Аббада оказалась нарушена: вместо обычных игрушек - зверушек, птичек, - он создавал логически несуразные артефакты, которые, тем не менее, действовали, что-то творили, иногда прекрасное, иногда уродливое. Объемную картину-калейдоскоп, сооруженную Аббадом в младенчестве, отец даже поместил над крышей дома, в котором они тогда жили, и странную, иногда утомительную, но чаще освежающую игру света, желаний и возможностей легко было разглядеть даже с противоположной стороны планеты - лучи света изгибались, отражаясь в ионосфере, желания яркими блестками впивались в сознание любого, кто бросал взгляд на странное сооружение, а возможности, созданные неуемной фантазией Аббада, обладали удивлявшей всех силой, толкавшей зрителей на поступки, которые они вовсе не желали совершать.
