— Кустарщина. — Баранов взял горбушку хлеба и стал натирать её чесноком.
Четвёртый отложил ложку, достал чернильный карандаш, послюнил и что-то отметил на клочке бумаги. На его нижней губе от чернильного карандаша отпечаталась лиловая риска. Только по этой риске, пожалуй, и можно было узнать обросшего седоватой щетиной Степанова-Грузчика. Уполномоченный ВЧК по Крыму переправился позапрошлой ночью из Новороссийска на катере «Аджибей», доставившем боеприпасы и оружие партизанам для решающей схватки с белыми.
— Я вот тут отметил для резолюции, — сказал Грузчик, — русские пароходы, те, что в крымских портах, надо задержать во что бы то ни стало. (Для посторонних эта запись выглядела так: «Забрать у прачки бязевые кальсоны».) Существует декрет Советской власти о национализации торгового флота. Значит, суда наши. Почему белые адмиралы в Лондоне и в Константинополе должны торговать русскими моряками на всех морях и океанах? Пароходы надо вернуть Советской России в целости и сохранности.
— Ну и как же мы это сделаем? — спросил Радчук.
Грузчик покосился на слесаря, который водил рашпилем по железу. Баранов подошёл к слесарю:
— Так не работают, а саботируют. На станке точи!
Слесарь подмигнул — понял.
Со звоном и визгом заработал станок.
— Вот теперь нас никто не услышит, — сказал Грузчик. — Сообщаю главное: по общему плану восстания мы захватываем город, а значит, и порт. Сигнал к началу восстания — взрыв артиллерийских складов на железнодорожной станции. После взрыва берём тюрьму, мастерские и порт с пароходами. А партизаны в это время захватывают Судак и перерезают белым дорогу на Феодосию. Придётся им, не сворачивая к морю, катиться прямиком на Керчь.
Вбежал парнишка в замасленной спецовке:
— Петрович! До инженера.
Денис Петрович вышел вслед за парнишкой и очень скоро вернулся.
— Депеша от Гарбузенко, — сообщил он, улыбаясь.
— Как?! — удивился Баранов. — Разве он не арестован?
— Выходит, не арестован, раз у них там работает собачья почта…
Степанов-Грузчик взял Дениса Петровича под руку, как барышню, и сказал:
— Передайте, пожалуйста, по этой вашей почте — пора заняться санаториями.
Веста с корзиночкой в зубах толкнула лапами вертушку двери и вошла в шкатулочное нутро кофейни Монжоса. В кофейне было пусто, буфетчик переворачивал стулья. Взяв деньги, он положил в корзиночку пачку табака и, когда собака ушла, прошёл в подсобку, где подержал кредитку над огнём, пока не выступили буквы… Прочитав, вышел во двор.
