Он вопросительно взглянул на Элизу. Она покачала головой.
— Уверена? — спросил он. — Извини, если обижу, но вид у тебя измотанный, самое время выпить.
— Нет, спасибо.
Он отмахнулся от официантки:
— Нас не беспокоить.
На обратном пути она особенно старалась вилять обнаженным задом.
— Новенькая. Старается попасть в танцовщицы. — Улыбнувшись, он повернулся к Элизе: — Прости, что тебе пришлось так далеко идти. Кении сказал, у тебя что-то срочное.
— Спасибо за то, что так быстро согласился со мной встретиться.
— Говоря о быстроте, Элиза, времени ты мне дала немного. Должно быть, ты спешишь сильнее, чем при прошлой нашей встрече.
— Так и есть.
— А в чем дело? Что случилось?
— Ничего. Больше ничего. Просто не терпится услышать от тебя новости.
Он знал, что она лжет, но не стал говорить этого вслух. До чего трогательны были ее тщетные попытки скрыть разочарование от того, куда зашло расследование. Иначе она не стала бы звонить ему в субботу днем и голос ее не звучал бы, по выражению Кении, «донельзя расстроенным». Ей так не терпелось увидеться с ним, что она согласилась приехать в стриптиз-клуб, где они впервые встретились. Он располагался за много миль — и световых лет — от ее особняка, загородного клуба и жизни в качестве миссис Като Лэрд.
— Что чувствуешь, снова оказавшись в «Белом фраке»? Она внимательно огляделась.
— Кажется, я работала здесь сто лет назад.
— Тебя здесь по-прежнему не хватает.
— В этом я сомневаюсь. Уже заметила новое дарование.
— Но некоторые девушки надолго западают в память. Он помолчал, фраза повисла в воздухе. Затем откинулся на мягкую спинку диванчика и вынул золотой портсигар и зажигалку.
— Савич, тебе удалось…
— Хэтчер.
Она вздрогнула от удивления. Или от чего-то другого.
— Что о нем известно?
Савич неторопливо зажег сигару.
— Он по-прежнему расследует дело?
— Так же, как и час назад.
— Дункан Хэтчер, детектив из отдела убийств, — сказал он. — Почему он продолжает расследование?
— Говорит, есть факты, которые нужно прояснить до закрытия дела.
— И ты в это веришь? — спросил он, раздраженный ее наивностью. — Элиза, он подкапывается. Старается найти ошибку в твоей истории про самозащиту.
— Он с нами беседует, и все.
— С тобой и мужем вместе?
— Сейчас они с Като говорят наедине.
— Почему наедине?
Она глубоко вздохнула:
— Не знаю.
— Ага. Вот почему ты перепугалась.
— Я ничуть не испугана.
Резкость ее тона заставила Савича поднять одну бровь, напомнив ей, что это она пришла просить у него помощи и что таким тоном просительницы не разговаривают. Подействовало. Она взяла себя в руки.
