Вадимка | страница 27
Теперь Вадимку мучил голод. Вспомнилось, что ночью на пристани он ел английские консервы, а дядя Василь сунул ему в карманы несколько банок; они были тяжёлые и мешали ему идти. Но они остались в карманах шинели на том страшном дворе. Вместе с голодом пришла усталость. Вадимка не спал вторые сутки. Теперь ему хотелось скорее добраться до какого-нибудь дома, укрыться с головой, забыть про всё, что с ним было.
Люди стали разбредаться по посёлкам, которые виднелись недалеко от железной дороги. Вадимка вместе со многими свернул влево — там виднелась большая станица. Дойти до неё оказалось трудно — пришлось перебираться через горные ручьи, через овраги. Когда вошли в станицу, Вадимка сел на скамейку у калитки ближайшего двора. Пленные брели по улице дальше, а он все сидел — дальше он идти не мог. Ему казалось совсем необычным, что люди тут живут, как жили раньше — спят в куренях, где тепло и сухо, садятся за стол, когда приходит пора есть, думают о посеве, смотрят за скотиной. И даже, наверно, ходят друг к другу в гости. Будто среди этих гор никакой войны и не было!
— Ты кого ждёшь? — спросила пожилая женщина, подходя по улице к калитке.
— …Тебя, тётенька, — с отчаяния решился выговорить Вадимка. — Ноги дальше не идут… Хочу есть… хочу спать… Пусти меня в курень.
Женщина молчала.
«Ежели не пустит, лягу спать на этой скамейке», — решил гость, боясь глянуть на тётеньку.
— А ты тоже из этих… пленных? Такой молодой… Ну, заходи, заходи.
Давно Вадимка не ел настоящего борща, какой умела готовить его мать. А нынче перед ним поставили глубокую тарелку с таким борщом, дали расписную деревянную ложку и большой кусок белого хлеба.
Хозяйка продолжала что-то спрашивать, Вадимка что-то отвечал; видел, как ему постелили на полу полость из мягкой шерсти, положили подушку и бросили полушубок, чтобы укрыться. Как добрался от стола до постели, он уже не помнил.
Нынче Вадимка укладывался спать совсем по-домашнему, и сон ему приснился тоже «домашний». Будто пришёл к нему в гости друг Санька и будто сидят они с ним над миской пирожков, которую поставила перед ними на стол мать.
«Ешь, куманёк, поправляйся!»
«Покорнейше благодарим!» — отвечал гость.
Вадимка крякнул, провёл ладонью по губам, будто разглаживая усы, и важно произнёс:
«Не прогневайся, дорогой, ежели чем не угодил».
Гость надул щеки, изображая толстого казака, и пробасил:
«Жито нынче, слава богу, уродило…»
Ребята глянули друг на друга и фыркнули со смеху.
