— Что за средство?
Он снял очки и пристально посмотрел на меня.
— Смертельный газ, поражающий нервную систему и имеющий едва заметный сладковатый запах. Ловушка была подстроена с умом. Собственно говоря, ты должен уже разлагаться и быть покрытым по всему телу великолепными трупными пятнами. Такие баллоны начинают работать после легкого нажима.
— Хорошо еще, что я был один.
— Одно из преимуществ холостяцкой жизни.
Я наклонился вперед.
— Значит, этот газ не отечественного производства?
— Нет. Я не сталкивался с ним с сорок четвертого года. Как ты помнишь, о нем упоминалось на Нюрнбергском процессе.
— Как о сентоле?
— Ты слишком много думаешь об этом, Реган.
В этот момент в кабинет вошел Эл Ардженино. В руке он держал какую-то маленькую коробочку. Он был небрит и лицо его было грубым и суровым типичный полицейский служака, ходячий закон в форме.
Увидев меня, он презрительно сморщился и процедил сквозь зубы:
— Что ты тут делаешь, взяточник поганый?
Он рассчитывал, что я пройду мимо, сделав вид, что ничего не расслышал. Но по моим расчетам это была его вторая ошибка. Мой коронный удар пришелся как раз по центру его самодовольной рожи, в подбородок, и он, с остекленевшими глазами, отлетел к стене. Но мою реплику он все же успел услышать:
— Придержи язык, подонок!
Люди вокруг смотрели на меня, пытаясь скрыть улыбки, но ничего против меня не предпринимали. Все они терпеть не могли Ардженино.
Не оглядываясь, я вышел из кабинета. Внизу в холле я зашел в телефонную будку и набрал номер Мюррей-Хилла. Услышав в трубке спокойный и немного хрипловатый голос Мэделяйн, я спросил:
— Ты одна? Это Реган.
— Да.
— Может, встретимся где-нибудь и перекусим?
— Не возражаю.
— Приятно слышать. Ведь я как-никак из породы знаменитых легавых.
— Вообще-то для полицейских я неподходящая компаньонка, разве что наша встреча будет деловой.
— Но ведь и полиция теперь совсем не та, Мэд. Так что, договорились?
Бар «Голубая лента» на Сорок четвертой тебя устроит? Лучше в полтретьего, к этому времени там будет мало народу.
— Договорились, — сказала она и я повесил трубку.
* * *
К этому времени в баре остались лишь постоянные посетители. Когда Мэд появилась на пороге и направилась в мою сторону, все повернулись к ней и понимающе заулыбались, точнее, заухмылялись. Усевшись в кресло, придвинутое услужливым Энджи, она поинтересовалась:
— Сколько лет прошло с тех пор, как мы не встречались?
— Пожалуй, не меньше двадцати пяти.
— И ты никогда не приглашал меня пообедать.
