Это было заключительной частью гучковского стратегического плана. Как мы уже знаем, эта часть была выполнена на сто процентов: императорский поезд оказался отрезанным и от столицы и от армии. Государь Император оказался в буквальном тупике, и никакого выхода у Него не было. С. Ольденбург пишет (с. 257):
«Поздно гадать о том, мог ли Государь не отречься. При той позиции, которую занимали ген. Алексеев и ген. Рузский, возможность сопротивления исключалась: приказы Государя не передавались ».
С. Ольденбург выражается не совсем точно: приказы Государя не только не передавались — они отменялись.
Получив наконец достаточно веские данные о положении дел в Петрограде, Государь Император решил лично отправиться в столицу, но перед этим Он отдал приказ об отправке туда шести кавалерийских дивизий и шести пехотных полков — из самых надежных, — плюс пулеметные команды. (На фронте «надежных частей» было сколько угодно.) Ген. Алексеев был против отправки этих частей, считая, что «при существующих условиях меры репрессий могут только обострить положение». По словам того же ген. Алексеева, Государь не «захотел разговаривать с ним» (С. Ольденбург, с. 248). И этот приказ Государя Императора был сорван : ген. Рузский своей властью распорядился не только прекратить отправку войск в помощь ген. Иванову, но и вернуть обратно в Двинский район уже отправленные эшелоны. В ту же ночь из Ставки было послано на Западный фронт от имени Государя, предписание: уже отправленные части задержать на больших станциях, остальных — не грузить.
Что касается войск Юго-Западного фронта (гвардии ), то Ставка еще днем 1 марта сообщила ген. Брусилову, чтобы отправка не производилась до особого уведомления (с. 253)!.. «Меры противодействия революции — отправка войск в восставший Петроград — были отменены именем Государя, но помимо Его воли».
Между тем пресловутый Бубликов сам признавал:
«Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено» (с. 251).
Может быть, не нужно было даже и дивизии: там, где «восстание» натыкалось на какое-то сопротивление, оно таяло, как дым: на трубочном заводе поручик Гесса застрелил агитатора, и вся толпа разбежалась, бросив и знамена и лозунги. Так что, может быть, хватило бы и семисот Георгиевских кавалеров ген. Иванова. Но не пустили и их. В Таврическом дворце от времени до времени вспыхивала паника: вот придут части с фронта — и тогда что?
