Хуберта этот вопрос беспокоил добрых три минуты, пока он не заметил, что груда документов увеличилась на очередные сообщения, полученные по телетайпу из Гловерсвилля, Лос-Ангджелеса и Топахи. Он принялся дихорадочно наверстывать упущенное. Порой ему казалось, что это вряд ли когда-нибудь удастся.
* * *
Он возвращался домой под дождем, воротник был поднят, шляпа надвинута чуть ли не на уши, носки ботинок начали из-за воды терять свой блеск, а мысли Хуберта стали принимать консистенцию, очень напоминающую раздраженное небо над его головой.
Восемь лет, проведенных в фирме Хэвлока, Бейгена и Эльсессера не дали ему ничего, за исключением вручаемых еженедельно шестидесяти восьми доларов пятидесяти пяти центов. Работа была рассчитана на идиота, и хотя Хуберт никогда не кончал колледжа, это занятие было значительно ниже его способностей.
В фирме отдел Хуберта был одним из тех небольших служб, которые оказывают помощь фермерам в рамках сферы обслуживания, какой занимается компания.
Долгосрочные прогнозы погоды для всех районов страны расхватывались каждую неделю тысячами подписчиков.
Раскаты грома прервали размышления Хуберта, заставив его в полной мере прочувствовать мерзость погоды. Дождь промочил его от верхушки шляпы до подметок ботинок, умудрился пробраться даже под поднятый воротник и теперь стекал по спине отвратительно холодными ручейками. Хуберт представил, как ждут его дома с газетой - та, которую он купил на углу, превратилась теперь в бесформенную массу, - с домашними туфлями наготове, но он знал, что такого не может быть.
Хуберт никогда не был женат лишь потому, как говорил он сам себе, что никак не может найти девушку, которая бы ему подходила. По сути дела, последнее любовное приключение, о котором он мог вспомнить, имело место пять лет назад, когда он две недели отдыхал на Медвежьей Горе. Она была телеграфисткой из "Вестерн Юнион", звали ее Алиса, и она обладала на удивление шелковистыми каштановыми волосами. Хуберт даже подумал тогда: "Возможно, это она". Но потом он вернулся в Нью-Йорк, а она в Трентон, штат Нью-Джерси, даже не попрощавшись хотя бы ради приличия, и Хуберт отчаялся когда-либо отыскать свою Единственную.
Он прошел по Пятьдесят Второй Восточной до Седьмой Авеню, волоча ноги, злясь на лужи, которые подворачивались на пути, причем так, что он не мог перейти через них, не промочив ботинки. На Пятидесятой он сел в подземку и всю дорогу просидел, погруженный в размышления.
