– По трубе, или у вас своя машина? – уточнил коп.
Сунув руки в объемистые карманы рясы, братец Джон вывернул их.
– Бреду посуху, – грустно сказал он.
– Вы сказали, что говорите по-американски. Пожалуйста, говорите по-американски.
– Я хочу сказать, что добираюсь до космопорта пешком, – сказал братец Джон. – Прогуливаюсь.
На несколько секунд коп погрузился в молчание. Его металлическая физиономия была совершенно бесстрастной, но обладающему живым воображением братцу Джону показалось, будто по ней скользнуло и тут же исчезло изумленное выражение.
– Я не могу проинформировать вас, как добраться до него пешком, – сказал коп. – Минутку. Я переадресую ваш вопрос управлению.
– В этом нет необходимости, – перебил его братец Джон.
Он уже предвидел долгие объяснения с управлением, когда придется растолковывать, почему он предпочитает идти пешком от города до столь отдаленного пункта. И возможно, ему потребуется ждать появления копа-человека, который станет разбираться с ним на месте.
– Я могу до самого конца идти вдоль трубы, – сказал он, показывая на ряд высоких металлических стержней, каждый из которых поддерживал огромное металлическое кольцо. – Каким образом мне попасть к ближайшему входу в космопорт Четвертого Июля? – добавил он.
На этот раз коп молчал две секунды. После чего сказал: – Вы не имеете в виду дату четвертого июля? Вы имеете в виду космопорт, именуемый «Четвертого Июля»? Верно?
– Верно, – подтвердил братец Джон.
– Городские службы рады услужить вам, – сказал коп.
Братец Джон тут же отошел от него. От взгляда живых глаз на мертвом лице он испытывал смущение. Но не мог отделаться от мысли, в самом ли деле эти полицейские такие уж неподкупные.
Ах, если бы с этим копом общался давний Джон Кэрмоди, все было бы по-другому! Вопросы задавал бы не смиренный брат-послушник ордена Святого Джейруса, а самый продувной жулик во всей вселенной, и уж он-то доподлинно выяснил бы, в самом ли деле существует такой коп, которого невозможно ни подкупить, ни обмануть, ни уломать.
«Джон Кэрмоди, – сказал себе братец Джон, – ты еще очень далек от чистоты в мыслях. И страдать тебе неизбывно под грузом своих грехов. Да обережет тебя Господь! Не успел ты выйти за стены обители и едва столкнулся со внешним миром, как уже вспоминаешь прошлые деньки как доброе старое время. Ты же чудовище, Джон Кэрмоди, ужасающее чудовище, достойное подобающей кары. И нет в тебе ничего от раскаявшегося грешника, каковым ты себя представляешь».
