– Мои ноги? – он обернулся и взглянул в ее безмятежно-чистые глаза.
– Твои сапоги все еще натирают?
– Нет, нет, Ева. Да даже если это и так, то тут уж ничего не попишешь.
– Ты должен купить другие, Джон, и как можно скорее.
– Ты очень странная девушка, Ева-Энн. Дитя и женщина одновременно.
– Мне уже двадцать два, Джо.
– А ты носишь какой-нибудь иной цвет, кроме серого?
– По воскресеньям я надеваю черное, сэр.
– Ну тогда при первой же возможности куплю тебе платье, голубое или розовое…
– Нет, Джон, благодарю тебя, не надо.
– Но голубой цвет так подойдет к твоим глазам!
– Только не голубой, Джон!
– Тогда розовый…
– И не розовый! Я действительно не могу. Это такие мирские цвета, Джон, мирские и… тщеславные. Мне будет казаться, что деревья и те глазеют на меня. Я никогда не надену подобного платья.
– Ну тогда, может быть, белое с узором.
– С узором?
– Да. Хотя я предпочел бы просто голубое. Полагаю, нам надо изменить свою внешность самым коренным образом.
– Изменить внешность? – переспросила она, замерев. – Ты хочешь сказать, что нас могут преследовать, что меня разыскивают? Хорошо, Джон, я надену все, что ты скажешь.
– Даже голубое платье с кружевным подолом?
– Нет, нет, в таком платье невозможно идти по лесу, оно же станет цепляться за ветви.
– Но зато оно так прекрасно оттенит твою красоту! А еще купим шляпку или накидку с капюшоном и несколько пар чулок…
– И корзинку, Джон, с крышкой!
– И пару легких, удобных туфелек…
– И зеркало, Джон, пожалуйста!
– Да, конечно, складное зеркальце, а еще кружки с тарелками, ножи и вилки, горшок для приготовления пищи, расчески и гребни и…
– Джон, нам тогда понадобится телега! – расхохоталась Ева-Энн.
– Телега? – задумчиво повторил сэр Мармадьюк. – Повозка? Лошадь? Пони! Прекрасное предложение!
Какое-то время сэр Мармадьюк размышлял. Солнце светило столь ярко, птицы пели столь жизнерадостно, а сапоги уже жали не так сильно, как прежде, и наш герой даже начал насвистывать веселую мелодию. Поймав себя на этом занятии, он повернулся к своей спутнице и воскликнул:
– Поразительно!
– О чем ты, Джон? – удивленно спросила Ева.
– Я свистел!
– Ну и что, Джон?
– Человек столь зрелого возраста! Ева-Энн, я не делал этого с тех пор, как был безответственным мальчишкой!
– А ты был мальчишкой, Джон?
– Конечно, был.
– Но в это так трудно поверить.
– Почему же?
– Потому что ни один мальчишка на свете не может вырасти в столь величественного и важного господина.
– Ха, дитя мое, скажи мне, о каком величии может идти речь, если человек обладает подбородком как у динозавра и насвистывает как деревенский парень?
