– Но ты же не можешь идти ночью, Ева!
– Могу, Джон, но если ты устал, то мы можем устроить ночлег в лесу.
– Нет, нет, – поспешно ответил сэр Мармадьюк. – Я могу идти столько, сколько ты пожелаешь, Ева-Энн.
Девушка кивнула и свернула на тропу, ведущую в обход деревни. Она шагала очень быстро, пока деревенские огни совершенно не скрылись из виду.
– И все-таки тебе нужно поспать, – снова начал сэр Мармадьюк.
– Да, пожалуй, – вздохнула она, – но только не на постоялом дворе! Когда мы захотим спать, то найдем какой-нибудь стог или сарай.
– Стог? – недоуменно переспросил сэр Мармадьюк.
– Да, стог, Джон. Разве ты забыл, как сам недавно очень сладко спал на стогу?
– Верно! Но то, что подходит мне, не годится для молодой девушки.
– Какая чудесная ночь! – Ева не обратила на последние слова своего спутника никакого внимания. – Такая теплая и спокойная. И мы с тобой вместе, и с нами Бог. В такую ночь не может случиться ничего плохого. – Она взглянула на луну, на ее равнодушный лик, и нашего героя вдруг пронзила острое чувство нежности к этой такой юной и такой беззащитной девушке.
Он смотрел на ее счастливую улыбку, на чудесные кроткие глаза, на нежный пухлые губы и не мог налюбоваться. «И нет никаких убийц!» – от этой мысли на душе у него вдруг стало легко и покойно. Но вдруг кроткие глаза неистово сверкнули под внезапно насупившимися бровями, нежные губы словно окаменели, округлый подбородок решительно выпятился вперед, тонкие пальцы сжались в кулаки. Сэр Мармадьюк отвернулся, огорченный столь внезапной и малоприятной метаморфозой, и со страхом ожидая ответа, спросил:
– Ева-Энн, что произошло? Почему у тебя такой взгляд?
– Ах, Джон, – вскричала девушка, с силой топнув ногой, как я ненавижу, как я презираю саму себя, как кляну за низость и глупость.
– Но почему?
– Я вообразила, что влюблена в Роберта Дентона! А теперь мне стыдно от одной лишь мысли о нем, ведь сегодня, если бы не ты, я доверилась бы ему, я была бы сейчас с ним, в полной его власти! Он видел, как мерзкие лапы Брендиша хватали меня, и смеялся! Смеялся! Тот, кого я считала своим избранником!
– Но что случилось потом, Ева-Энн?
– Ты знаешь, Джон. Брендиш был убит.
– Ну и ладно, главное, ты цела и невредима. А Роберт Дентон остался в прошлом.
– Слава Богу! – прошептала она, – слава Богу и слава тебе, Джон Гоббс!
Она подняла на него глаза, полные нежности и признательности, протянула к нему руки, и в этом жесте не было ничего, кроме чистоты и невинности. Сэр Мармадьюк ласково пожал ее пальцы. Когда он заговорил, от его привычной важности не осталось и следа.
