В крохотной столовой нас угостили отличным обедом, собственноручно приготовленным Мэри Осбалдистон: бульон, бифштекс, паштет из почек, лимонное суфле – все было несравненно вкуснее, чем в Бассете. Когда я похвалил обед, она вспыхнула от удовольствия. У нее были топкие черты лица, она была неглупа и держалась скромно, как и сам Осбалдистон; женщина отнюдь не шикарная, но удивительно милая. Мы оба, особенно Маргарет, были к пей очень привязаны. Мы знали, что им не так повезло, как нам, судьба обделила их: они были бездетны.
Дуглас был настойчив и решителен, как и подобает крупному государственному чиновнику; ему потребовалось знать точно, когда и как я познакомился с Дианой Скидмор. Он нисколько не завидовал моим великосветским знакомствам и спрашивал не просто из любопытства, не просто потому, что его интересовали подробности жизни этого круга.
Он слушал сосредоточенно, как профессиональный детектив. Его заботило все, что касалось дела, все, что в какой-то мере затрагивало министров. В частности, его весьма озаботил мой рассказ о выпаде Роджера.
– Должен сказать, что я считал Куэйфа человеком более уравновешенным, – заявил Дуглас.
Лицо его утратило свое юношеское выражение.
– Какого черта ему понадобилось срываться с нарезок именно сейчас? Вот уж действительно не везет нам с хозяевами…
Я начал было говорить, что уж с Роджером-то нам повезло, но Дуглас только отмахнулся:
– Должно быть, рыцарские чувства одолели… Рыцарство может дорого обойтись. И не только ему, по и всем нам.
Мэри сказала, что мы ведь не знаем, каковы отношения между Кэро Куэйф и ее братом. Может, в этом и кроется разгадка.
– По-моему, это не оправдание, – сказал Дуглас. – В высшей степени безответственная выходка. Не представляю, чтобы я позволил себе подобное донкихотство, если бы от этого столько зависело… – Он с беглой усмешкой взглянул на жену. Сказано это было невесело, но от души. Дуглас прекрасно знал, что ему нужно от жизни; он был упрям и по-своему жесток; он намеревался сделать карьеру – достигнуть настоящих высот, – и его напускное равнодушие мало кого могло обмануть; но я знал, что он способен на сильную привязанность, что он человек страстный, а отнюдь не холодный.
– Имейте в виду, Льюис, – сказал Дуглас, – если эта выходка сойдет вашему Куэйфу с рук, значит, его положение очень прочно. Добиваться успеха лучше всего без посторонней помощи. Уж наверно, он понимает это не хуже нас с вами.
Дуглас, как всякий человек действия, был щедро наделен оптимизмом. Оптимизм этот пропастью отделяет людей действия от созерцателей и не дает человеку заметить катастрофу, пока она не разразится. У пего припасены кое-какие утешительные новости, сказал Дуглас. Он порадует нас ими – вот только перейдем в «парадную комнату».
