— Если они не уживались друг с дружкой, то почему Сара доверилась матери?
— Может быть, ей просто надо было кому-нибудь обо всем рассказать. А может, ее что-то встревожило. К тому же она могла совсем немного рассказать матери. Старая дама сама могла сделать несколько справок по телефону и до всего дойти своим умом.
— Почему “взломщик” не забрал ее тетрадь или не разорвал ее?
— Может быть, он не знал, где ее искать. Или не смог найти. Она же положила тетрадь в конверт, и тот валялся под столом. Думаю, он выпал из какой-то коробки, что унесла вороватая родственница Шарлотты.
— А не надо ли нам получше изучить тетрадь, прежде чем пускаться на поиски?
— Надо, но у нас нет времени.
— А почему мы вдруг так заспешили?
— Я же сказал: если эти люди похитили Сару Эндсли, чтобы не дать ей заговорить, они наверняка уже постановили ее убить. Загадочный культ, полная луна, жертвенные обряды. Кто знает? Если хочешь играть в детектива, ты должна все время об этом помнить.
Роза на секунду замедлила шаг и внимательно вгляделась в убежавшего вперед Роберта, в его скрипящие башмаки и джинсовую куртку, в длинную шею и оттопыренные уши и решила, что он похож на сумасшедшего.
— Роберт!
Он остановился и посмотрел на нее через плечо.
— Ну?
— В твоей семье ведь не было сумасшедших?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что утром ты был совсем другой. Пугался собственной тени.
— Спасибо за откровенность. Я такой и есть.
Роза еще раз стрельнула глазами в недокормленную фигуру впереди. Роберт шагал, по-дурацки бравируя своей самостоятельностью, словно изо всех сил хотел доказать ей, что знает, как надо поступать. Хотя на самом деле он этого не знал. И Роза улыбнулась про себя.
— Наверное.
— Поэтому я надеюсь, ты защитишь меня, если мы попадем в историю.
Они завернули за угол и зашагали в ногу, словно знали, что задуманное ими приключение заведет их дальше, чем они рассчитывают.
Самуил чувствовал себя отвратительно. Уже больше часа его мучили судороги в животе, словно раскаленная добела проволока прожигала ему кишки. Прижав руки к животу, он еще раз присел на краю крыши над последней станцией метро, ожидая, когда пройдет приступ тошноты. Он был таким громадным, что обычно двигался неловко, словно стыдясь себя. Он всегда знал, что его сила нужна Чаймзу, а теперь ему пришлось задуматься, не перестал ли Чаймз в нем нуждаться. Внизу блестели железнодорожные пути, которые от Кэннон-стрит бежали через реку, потом налево — туда, где чернел в окружении рельсов собор. Солнце спряталось за тяжелыми серыми тучами, как будто переоценило свои возможности согреть и осветить зимний день.
