Если, конечно, он не даст задний ход и прямо сейчас не ретируется.
Но куда приятнее возвращаться домой с триумфом, зная, что чудовище повержено, а дева спасена!
Кроме того, он вдруг понял, что хочет это сделать. Хочет вонзить кинжал, размозжить голову боевой дубинкой. «Господи, помоги», – взмолился он.
Глубоко вдохнул и распахнул окно.
* * *
Она не могла есть. А наверху, в спальне, которую делила с мужем, поняла, что не может усидеть на месте. Пульс участился, во рту пересохло, ладони вспотели.
В любую минуту…
Она разделась догола, оставляя одежду там, где снимала. Села на кровать, посмотрела на свое обнаженное тело, не своими глазами – любовника. Коснулась сладенького местечка – руками любовника.
Вспоминая.
Согнувшись над ним, она ткнулась пальцем в анус, почувствовала, как он затвердел, сопротивляясь вторжению. Ткнула снова, не желая отступать, сопротивление ослабело, путь открылся…
Ее возбуждение нарастало. Он уже у окна, должен быть, она в этом не сомневалась. А она наверху, не зная, не ведая, что происходит в кабинете. Джордж в кресле, а ее любовник у окна, должен быть у окна, обязан быть у окна…
Она посмотрела вниз, на свои руки, закрыла глаза, вспоминая:
– Господи, Рита, что ты со мной делаешь.
– Засунула два пальца.
– Господи.
– Сначала один, потом два.
– Я этого не ожидал.
– Тебе понравилось.
– Было… любопытно.
– Ты не хотел, чтобы тебе понравилось, но понравилось.
– Новизна ощущений, знаешь ли.
– Не только новизна. Тебе понравилось.
– Да.
– В следующий раз засуну всю руку.
– Рита, ради Бога…
Она сжала пальцы в кулак, развела, снова сжала и развела, наблюдая за его лицом.
– Тебе понравится, – пообещала она.
И теперь он здесь, внизу. Она знала, что он пришел, чувствовала его присутствие. Сжала груди, приподняла, вновь опустила руки. Предоставила пальцам полную свободу, дала волю фантазии, почувствовала как нарастает возбуждение…
Оргазм все ближе, совсем близко. Там она и застыла, не желая пройти остаток пути, стремясь замереть на обрыве до того момента, как…
Выстрел.
Бо-о-о-же!
Она балансировала на самом краю, балансировала на гребаном краю, трепещущая, трепещущая, разгоряченная, текущая, трепещущая и ждущая. Господи, ждущая, Господи, ждущая…
Еще выстрел. Не громче первого, как он мог быть громче первого, но, Господи, громом отдавшийся в ушах…
Она вскрикнула от радости и откинулась на кровать.
* * *
Она спустилась в синем шелковом халатике. Босиком. Осторожно вошла в кабинет и ахнула при виде лежащего там мужчины. Одетый во все черное, он напоминал куклу, брошенную на пол капризным ребенком. Пальцы правой руки сжимали рукоятку длинного, с фут, кинжала.
