– Это тот юноша, который сказал, что они в театре не продают эля с джином, – строго сказал Хагстрем, одновременно сжимая руку юноши, чтобы подбодрить его.
– Стало быть, не продаете, мальчик мой? – благожелательно спросил Квин. – Как же так? Почему же?
Юноша явно был перепуган до смерти. Глаза его так и бегали. Он то и дело, посматривал на Доила. Тот хлопнул его по плечу и сказал инспектору:
– Он немного робеет, но парень хороший. Я знаю его с детства. Вырос в моем районе. Отвечай же инспектору, Джесси…
– Ну, я не знаю, почему, сэр, – еле выдавил из себя парень, нервно переминаясь с, ноги на ногу. – Единственный напиток, который нам разрешается продавать в антрактах – это оранжад. У нас договор с фирмой… (и он назвал фамилию известного фабриканта, производившего прохладительные напитки). Он делает нам большую скидку, если мы торгуем только его продукцией. Так что…
– Понимаю, – кивнул инспектор. – Напитки продают только в антрактах?
– Да, сэр, – ответил парень, постепенно успокаиваясь. – Как только опустится занавес, открываются выходы из зала, а около них уже стоим мы с напарником. Заранее разворачиваем буфет и расставляем стаканы, в которые разливаем оранжад.
– Стало быть, вас двое?
– Нет, сэр, трое. Я забыл, в фойе торгует еще один парень.
– Хм… – Инспектор поглядел на него ласково. – Ну, мальчик мой, коли в Римском театре продают только оранжад, то как ты объяснишь мне появление здесь бутылки эля с джином?
Инспектор жестом фокусника достал откуда-то снизу, из-за спинок кресел темно-зеленую бутылку, обнаруженную в зале Хагстремом. Юноша побледнел и закусил губу. Глаза его снова беспокойно забегали, как будто он искал, куда бы ему спрятаться. В конце концов он засунул большой палец за воротник и закашлялся.
– Ну, в общем… – Он явно мялся, не решаясь сказать.
Инспектор поставил бутылку на пол и оперся на спинку кресла, скрестив руки на груди.
– Как тебя зовут? – осведомился он.
Цвет лица юноши резко изменился: только что он был бледным как мел, а теперь на глазах пожелтел. Он опасливо поглядывал на Хагстрема, который демонстративно достал блокнот и с грозным видом приготовился записывать.
Юноша облизнул пересохшие губы.
– Линч. Джесс Линч, – сказал он хрипло.
– И где же ты разворачиваешь свой буфет в антрактах, Линч? – сурово спросил инспектор.
– Я… Вот здесь, как раз здесь, в левом коридоре, сэр, – пролепетал юноша.
– Ага! – нахмурился инспектор. – И сегодня вечером ты тоже продавал в левом коридоре напитки, Линч?
