Едва Хагетрем ушел, перед инспектором появился маленький толстяк, разъяренный до крайности. Инспектор вздохнул. Вечерний гардероб толстяка был в беспорядке. Полицейский держал его за руку.
– Вы отвечаете за все происходящее здесь? – – Толстяк в своем неистовстве казался очень грозным, несмотря на метр шестьдесят роста.
– Да, отвечаю именно я, – с полной серьезностью произнес Квин.
– Тогда вам следует знать, – взорвался мужчина, – что.., эй, вы, ну-ка отпустите мою руку! Вы что, не слышите?.. Вам следует знать, сэр…
– Офицер, отпустите руку этого господина, – сказал инспектор полицейскому с еще большей серьезностью.
– ..Вы должны знать, что я считаю все происходящее здесь сегодня неслыханным скандалом. С тех пор, как был прерван спектакль, я уже целый час сижу с женой и дочерью на своих местах, а ваши подчиненные даже не разрешают нам вставать. Это просто неслыханно, сэр! Уж не кажется ли вам, что вы вправе держать здесь людей столько, сколько вам заблагорассудится? Только не думайте, что мы не наблюдаем за вами! Вы топчетесь на одном месте, дело не продвигается, а нам приходится сидеть и терпеть все это. Вот что я скажу вам, сэр. Если вы не разрешите мне и моей семье покинуть наши кресла в зале, я обращусь лично к окружному прокурору Сампсону, моему большому другу, и подам на вас жалобу.
Инспектор Квин некоторое время неприязненно рассматривал красное от злости лицо толстого маленького человека. Потом вздохнул и сказал строго:
– Дорогой мой! А вам не приходило в голову, что в то самое время, когда вы возмущаетесь из-за такой мелочи, кто-то, совершивший убийство, может находиться здесь, в зале, может быть, рядом с вашей женой и дочерью? И он точно так же, как и вы, хочет выйти отсюда. Если вы намерены жаловаться окружному прокурору, вашему большому другу, то я не могу вам препятствовать. Жалуйтесь, как только выйдете из театра. Но до этого момента я вынужден просить вас вернуться на свое место в зале и потерпеть, пока мы не разрешим вам уйти. Надеюсь, что выразился достаточно ясно.
Несколько зрителей на соседних креслах захихикали, явно радуясь посрамлению коротышки. Тот в бешенстве бросился прочь, по пятам преследуемый полицейским.
– Глупец, – пробормотал инспектор и повернулся к Велье. – Пойдите вместе с Панцером в кассу театра и попытайтесь выяснить, остались ли там непроданные билеты на следующие места…
Инспектор записал на обороте какого-то старого конверта номера кресел последнего и, предпоследнего рядов на левой стороне: ЛЛ 30, ЛЛ 28, ЛЛ 26, КК 32, КК 30, КК 28, КК 26. Конверт он отдал Велье. Тот ушел.
