– Вот я и подумал, Фатти, что ты будешь доволен, – радостно сказал Эрн. – Как хорошо, что Сид избавился от своей тянучки! Именно это он и хотел нам рассказать. Весь день мучился, чуть не подавился, – так хотелось ему выложить то, что он узнал.
– Очень жаль, что он не рассказал нам сразу, как только обнаружил, – сказал Фатти.
– Он пытался, – сказал Эрн. – Но я-то думал, что он хочет сказать, чтобы мы пошли на реку поплавать или что-то другое, а он-то мне все показывал на домик на колесах. Сид у нас вообще не очень-то разговорчивый. Мать говорит, что у него язык плохо подвешен.
– Мне надо подумать, что делать, – сказал Фатти. – Ты, Эрн, ступай и все расскажи дяде. Я ему пообещал, что мы будем ему сообщать все, что узнаем. Так что не задерживайся, иди прямо к нему и все расскажи.
– Разрази меня гром, не могу! – взмолился бедняга Эрн. – Он меня так отдерет за уши, что я уже никогда ничего не буду слышать!
МИСТЕР ГУН УЗНАЕТ НОВОСТЬ
И все же Эрну пришлось пойти. Фатти не хотел звонить старшему инспектору так быстро после полученной от него выволочки – а если Гун узнает новость, он сам о ней и доложит. Итак, беднягу Эрна отправили к Гуну, и Сид поплелся за ним. Обоим это поручение было вовсе не по сердцу.
Мистер Гун находился в кухне своего домика. Он был там один – и упражнялся. Не в переодевании – в отличие от Фатти. Он упражнялся в том, чтобы «расслабить язык», как советовал Фатти. Неужто он, просто расслабив язык, сумеет «говорить по-иностранному»?
Итак, он стоял и старался, чтобы язык у него двигался сам по себе. «Эбблди, эбблди, эбблди», – бормотал он, потом делал паузу. Бог весть почему, «эбблди» было единственным словом, которое он мог придумать. Он пытался вспомнить набор слов, звучавших по-иностранному, которым Фатти ошеломил его в тот день, но никак не мог. А ведь, наверно, болтать чепуху не так уж трудно!
Оказалось, трудно. Язык Гуна, когда уставал произносить «эбблди», попросту останавливался, и никаких других слов в голове не возникало.
Но мистер Гун не прекращал попыток.
– Мальчишка стоял на горящей крыше, эбблди, эбблди, эбблди. Нет, нехорошо.
Тем временем Эрн и Сид подошли к его дому. Эрн не хотел стучать, опасаясь, что дядя, возможно, прилег вздремнуть, как частенько делал. Эрн повернул дверную ручку. Дверь не открывалась – значит, она была заперта изнутри.
– Пойдем посмотрим за домом, Сид, – сказал Эрн. – Может быть, он в саду.
На цыпочках они обошли дом и очутились под окном кухни. Оно было широко раскрыто. Из кухни доносился какой-то шум.
