Джон рассердился — сильнее, чем он сам себе признавался. Что значит «нет»?
— Этого я не понимаю. Ведь ты уже…
Хлоя сглотнула. «Держись».
— Это совсем другое. Ты будешь моим мужем. Согласно традиции мы должны подождать до свадьбы.
«Вот так. Звучит достаточно логично».
Он пристально смотрел на нее.
— Хм…
Неужели он что-то заподозрил? Хлоя решила направить его мысли по другому пути.
— Я хочу сказать, что если бы на твоем месте был кто-то другой, то не существовало бы никаких препятствий, — произнесла она, глядя на него из-под полуприкрытых век.
На лице Джона отразилось удивление.
— Ты… ты хочешь сказать, что уступила бы кому-нибудь другому, но не мне? — задохнулся он.
— Именно. Ведь наше соглашение вступает в силу только после свадьбы, — многозначительно протянула Хлоя.
Это был риск, но риск вынужденный.
Он ошеломленно смотрел на нее.
— Так что до той поры мы оба, если так можно выразиться, свободны. Вот так! — с жаром добавила Хлоя, чтобы еще больше уязвить его.
Похоже, это сработало — Джон сжал челюсти.
«Пожалуйста, Джон, не надо».
Она со страхом ждала ответа. Почему он молчит?
— А я полагаю, — процедил он наконец сквозь зубы, — что договор уже действует. Мы подождем. Оба.
Хлоя с трудом удержалась, чтобы не обнять его. Вместо этого она приняла безразличный вид и пожала плечами.
— Как хочешь.
Ее уступчивость несколько успокоила Джона, хотя его раздражение не исчезло совсем.
— Означает ли это, что мы не можем даже поцеловаться?
— Лучше не надо, — нараспев произнесла Хлоя и добавила: — Я никогда не могла ограничиться одним поцелуем.
Его нефритовые глаза прищурились.
Глава 3
Морис ловит виконта
— Мы с Джоном намерены пожениться.
В гостиной, где все собрались после обеда, повисла напряженная тишина.
Хлоя решила объявить о важной перемене в своей жизни, не откладывая этого дела в долгий ящик. Веревка уже была наброшена на шею повесы, и девушка посчитала, что пришла пора дернуть за поводок.
Джон изумленно смотрел на нее.
А чего он ждал? Хлоя ответила ему кошачьей улыбкой.
«Прости, Джон, никакой отсрочки».
Графиня только что закончила обсуждать последние вести из Франции, заявив, что ничего не изменилось с тех пор, как парижская чернь отрубила голову Людовику. Услышав слова Хлои, она выпрямилась и, потрясенная, поднесла руку к горлу.
Никакая революция не могла сравниться с новостью, которую она только что услышала.
Дейтер заворчал, а Шнапс, расположившийся у него на коленях, оскалился.
Морис опомнился первым. Он понимающе взглянул на племянника увлажнившимися от радости глазами.
